Ирина Карацуба - Выбирая свою историю.Развилки на пути России - от Рюриковичей до олигархов

Земля наша велика и обильна

Историки много спорили и будут спорить впредь относительно реаль­ных событий, отразившихся в легенде о призвании варягов, произ­вольно и, по всей видимости, неточно отнесенных летописцем к 862 г. Идиллическая картина «добровольного призвания» во всяком случае не соответствует действительности. Скорее всего, тогда речь шла о призвании варяжского конунга с дружиной не на княжение, а для по­мощи в войне. Позднее варяги совершили «государственный перево­рот», сопровождавшийся избиением словенских предводителей и зна­ти, смутные воспоминания о котором сохранились в поздней Никоно­вской летописи (XVI в.). Под 864 годом там повествуется о том, как «оскорбились новгородцы, говоря: каково быть нам рабами, прини­мая столько зла от Рюрика и его родичей! В том же году убил Рюрик Вадима Храброго, и других многих перебил новгородцев его советни­ков». В 867 г., по сообщению той же летописи, «убежали от Рюрика из Новгорода в Киев много новгородских мужей». Так что варяжская династия утвердилась в Новгороде не без борьбы, но все попытки бо­лее детальной реконструкции тогдашних событий сталкиваются с ост­рой нехваткой надежных источников, и все выводы остаются в выс­шей степени гадательными.

Несомненно, однако, что летописец, повествуя о событиях IX в., осмысливает их через реалии конца XI — начала XII столетия, когда политическая система Древней Руси вполне оформилась и на основе племенных союзов завершилось образование волостей-земель.

Прежде всего приходится устранить обманчивую ясность слова «земля». О какой земле говорится в речах, вкладываемых летописцем в уста словен, кривичей и чуди? Безусловно, имеются в виду не туч­ность новгородских почв и не лесные богатства. Землею, или во­лостью («властью»), именуется в наших летописях самостоятельная государственная область, находящаяся под управлением «города». Древнерусский город — автономный общественный союз, носитель су­веренитета. То, что в наших учебниках называется Древнерусским государством, по существу, представляло собой совокупность таких волостей. Во время похода Олега на Царьград он потребовал с греков дань не только для всех участвовавших в походе воинов со всех кораб­лей «по 12 гривен на уключину», но и — для русских городов: прежде всего для Киева, затем для Чернигова, Переяславля, Полоцка, Росто­ва, Любеча и для других городов, то есть в пользу всех общин, участ­вовавших в организации похода.

Древнейшие города возникают, как установили археологи, в ре­зультате слияния нескольких родовых поселков. Относительно Киева смутные воспоминания о существовании таких поселений сохраняют­ся в предании об основании города тремя братьями — Кием, Щеком и Хоривом. Точно так же образовались в результате слияния несколь­ких первобытных поселений Новгород, Суздаль и Смоленск. Анало­гичная картина прослеживается и в других городах.

Город возникал как центр взаимодействия нескольких племен, территориального, а не родового объединения — земли-волости, включавшей сельскую округу и малые укрепленные центры, подчи­ненные городу, числящиеся его «пригородами». О главенствующем положении старшего города свидетельствует множество эпизодов, описанных в летописях. В частности, в 1151 г. жители Белгорода от­казались открыть ворота Юрию Долгорукому, поскольку его не пус­тил к себе их старший город Киев.

Волости не были вполне устойчивы. Пригороды стремились к обо­соблению от своих городов и образованию самостоятельной земли-во­лости. Мотивы, толкавшие к такому обособлению, были не только ма­териально-меркантильными. Пригороды, конечно, тяготились воен­ными и финансовыми повинностями в пользу волостного центра, но главным образом стремление к обособлению порождала структура влас­ти в земле-волости. Чересчур крупные размеры волости препятствовали непосредственному участию жителей в осуществлении власти.

Основным отличительным внешним признаком города были город­ские стены (в древности — просто частокол). Но замечательно то, что в сознании людей Древней Руси город отличался от других огорожен­ных поселений — пригорода, городка и городища — признаком совсем не внешним. Городом именовался центр земли-волости, в котором функционировало вече.

Вопреки распространенному предрассудку вече действовало не только в Новгороде, Пскове и Вятке. Само слово «вече» употреблялось преимущественно в Северной Руси, но народные собрания, игравшие аналогичную роль в политической жизни, существовали повсеместно. В летописях они скрываются под псевдонимом «думы». Ключ к тако­му пониманию дает сообщение Лаврентьевской летописи под 1176 г. о вечевом собрании во Владимире, решавшем вопрос о том, какой князь должен «занять стол» после убийства Андрея Боголюбского.