Анатолий Лысенко: Хомуня

Анатолий ЛЫСЕНКО

ХОМУНЯ

А лепо ны было, братье... Поискать отець своих и дед своих пути

и чести!

Летопись XII века

На Северном Кавказе найдено несколько древнерусских энколпионов

- двустворчатых крестов для личного ношения. Ряд из них обнаружен на

аланских памятниках Ставрополья. Такие энколпионы найдены, в Нижнем

Архызе, на городище Адиюх, на окраине г. Карачаевска. Энколпионы с

Нижнеархызского городища имеют ближайшее сходство с некоторыми широко

известными экземплярами древнерусских энколпионов. На одном из них

изображена фигура богородицы Одигитрии - путеводительницы с младенцем

на руках, по обеим сторонам которой апостолы Петр и Павел с

греческими надписями, на втором изображена фигура Христа и три

деисусные фигуры.

Очерки истории

Ставропольского края, т. I

Но самая интересная находка была сделана в апсиде. Это две

половинки от двух бронзовых складных крестов - энколпионов XI - XII

веков. На лицевых сторонах изображены фигуры в рост - богоматерь

Одигитрия с младенцем и Христос, в концах помещены погрудные фигуры

святых. Значение этих предметов состоит в том, что оба энколпиона

древнерусского происхождения... Может быть, в средневековом городе в

ущелье Большого Зеленчука бывали и русские люди?

В. А. Кузнецов

В верховьях Большого Зеленчука

1. РАБЫ

В лето 6730-е от сотворения мира*, в семнадцатый день июля, когда солнце, застыв посреди бездонной голубизны неба, пылало особенно ярко и камни раскалились так, что, казалось, плюнь - зашипит, по берегу Куфиса, стиснутого высокими горами, медленно двигался караван богатого сарацинского купца Омара Тайфура.

_______________

* В лето 6730-е... - т. е. в 1222 г. по современному

летосчислению. В Древней Руси оно велось от <����сотворения мира>. По

указу Петра I с 1700 г. стали вести летосчисление от <����рождества

Христова>. Разница между календарями составляет 5508. И при переводе

на новое летосчисление следует вычитать от старого это число.

Дорога, словно проложили ее по следу пугливого зайца, растерянно и, на первый взгляд, даже бестолково металась между рекой и угрюмыми утесами. Поднимаясь встречь потоку, она то резко взбиралась на крутые склоны, тесно прижимаясь к отвесным скалам, - и тогда река как бы проваливалась куда-то вниз, глухо шумела под обрывом, на дне пропасти, - то опять неожиданно подходила к самой стремнине. Зеленоватый Куфис вскипал и пенился между огромными валунами, сброшенными сюда еще во времена хаоса, еще в те времена, когда злые джинны были заточены в глубокое подземелье и постоянно, ссорясь между собой, сотрясали горы. Тугие струи яростно наскакивали на отшлифованные глыбы базальта, разлетались на мелкие брызги, и они, подсвеченные полуденным солнцем, сверкали розоватой, с фиолетовой просинью, радугой, обдавали путников прохладой.

Разбиваясь о камни и тут же собираясь в стрежень, бурные воды стремительно скатывались с двуглавой Ошхамахо - горы счастья - и неслись на запад, в Сурожское море, до самой Тмутаракани, разграбленной и навеки уничтоженной кочевниками.

Чем круче становился подъем, тем сильнее ревела и устремлялась вниз река, тем тяжелее ступали, поднимаясь в горы, ослы, мулы, лошади и люди.

- Пошеве-еливай, человеконогие! Гы-гы-гы!..

Это трубный голос высокого и плотного, будто набитого мускулами, косматого Валсамона. Первый раб-телохранитель походя, чуть склонившись с седла, стеганул плетью зазевавшегося невольника - тот потянулся к кизиловой ветке, хотел сорвать ягоду. Не оглядываясь, Валсамон пришпорил коня и направился на свое почетное место у правой руки Омара Тайфура, ехавшего во главе каравана.

- Гы-гы-гы! - эхом катился по ущелью трубный голос. - Не отставай, счастливый!

Потирая обожженную плетью щеку, раб негромко, но злобно выругался, плюнул вслед ускакавшему Валсамону и не спеша двинулся вверх по каменистой дороге.

Полураздетые носильщики с красными, растертыми до крови плечами еле-еле переставляли натруженные ноги, обутые в сандалии на деревянной подошве, и не обращали внимания на голос грозного стража. Не хватало сил даже порадоваться, что первый раб-телохранитель на сей раз не стал всех подряд хлестать плетью, поиграл только с одним из их горемычных собратьев. Погонщики не так устало, но тоже понуро тянулись за навьюченными товаром ослами и мулами, опасливо поглядывали на телохранителей. Вооруженные саблями, ножами, луками и стрелами, стражи дремали в седлах, по очереди останавливались, пропуская караван, потом скакали вперед, лошадьми наезжали на уставших невольников, сбивали их с ног, хлестали плетьми и арапниками.