Владимир Лысов - Белый ромб и красные шары

...Все бы ничего - вытерпеть, вынести это можно. Но ведь не знаешь, как долго терпеть, когда это кончится: сегодня, завтра, через неделю...

Позднее, когда навигация подходила к концу, когда "Фарватер" забирал с островов зимовщиков, я видел, как плакал в кают-компании здоровенный детина баскетбольного роста. А было всего шесть баллов волнения.

Спустившись в салон, рассказал Тарасевичу про Филина, предложил:

- Может, заменить его? Тарасевич махнул рукой:

- Ничего. Адмирал Нельсон тоже травил. В перчатки. Вестовой держал для него целый ящик перчаток. А Серега - боец испытанный, выдержит.

Утром начальник отряда объявил, что я вместе с инженерами Лабаскиным и Томсоном, техниками Скобловым и Тарасевичем буду работать на "Седове". Ледокол идет из Певека, при встрече нас возьмет. А пока можно на законных основаниях день-другой отдыхать. Но, подумав, начальник прибавил:

- По одной вахте в сутки, пожалуй, и вы можете отстоять, не переломитесь. Кроме того, возьмете на себя метеорологические наблюдения.

Володя Максимков, старший инженер-гидролог, недолго преподавал мне метеорологию: барометр, психрометр, анемометр - приборы несложные, освоить их нетрудно. Он старательно, с аккуратностью, присущей людям, имеющим отношение к картографии, вычертил таблицы видимости, волнения, характеристик и классификации облаков, снабдил их пометками, облегчающими работу, - и был таков. Знающий специалист, он не любил, не умел учить. С готовностью отвечал на вопросы, а если таковых не было, помалкивал.

В конце каждой вахты я выходил на крыло мостика. Прикинув на глаз видимость, степень волнения, определив по гирокомпасу направление ветра, записывал все данные на клочке бумаги, потом с психрометром, анемометром поднимался на верхний мостик, на крышу рубки. Записав температуру, скорость ветра, присаживался на корточки, закуривал и смотрел на небо и воду, на Арктику, ее чудеса.

Вдруг по борту вырастали горы, мрачные, дымно-фиолетовые. Но штурман держал прямо на них, и они расступались, таяли. А через милю-другую вдруг становилось ясно, тепло, солнечно- оазис посреди моря. Вода, разлинованная солнцем, струями течений, вспыхивала лакированными бликами.

"Стоп машина!" - звякнул телеграф. Остановились, чтобы сделать сличение. Сличение - это контроль работы эхолотов механическим лотом, приспособлением простым и древним. Лот - железная гиря, подвешенная на перлине, разбитом так называемыми марками на метры, - когда-то служил морякам и локатором. В отверстие металлического груза вмазывали сало, и лот поднимал образец донного грунта. Этого опытному шкиперу было достаточно, чтобы определить свое местонахождение в туманную, ненастную погоду. И теперь моряки не обходятся без лота, как и без магнитного компаса, хотя ходить по гирокомпасу значительно легче. Современный пароход начинен новейшим электрорадионавигационным оборудованием; но техника, даже самая совершенная, может выйти из строя, а механический лот и магнитный компас безотказны.

Начали опускать лот. Юра Медведь, перегнувшись через планшир, следил, как он исчезает в зеленой глубине. Лишь только тросик провис, выбрал слабину. Трос натянулся и показал такую же глубину, что и эхолот.

И опять от форштевня потянулись пенистые пузырящиеся усы.

- "Ноль!" - крикнул техник.

Значит, поворот, судно легло на другой галс.

Этот возглас - "Ноль!" - слышится часто. Судно идет короткими галсами, меняет курс через равные промежутки времени.

На мостик поднялся Сергей Филин, отдохнувший, выспавшийся, веселый. Спросил штурмана, сколько миль прошли с начала работ, прикинул в уме, какой это процент по отношению к плановым тысячам, сказал: "Маловато" - взял бинокль, посмотрел на горизонт... Прошел на крыло мостика.

- Нерпа, ребята! - крикнул он чуть погодя.

Ну и что? Их тут много. Глупые - подплывают к самому борту. Хотя чего им бояться? Летом на нерпу не охотятся: линяет, ворс слабый. А к тому же не нагулявшая жира нерпа мгновенно тонет, когда ее подстрелят, охотник не успевает вытащить ее из воды.

Встретились в открытом море утром. За полчаса перегрузили с борта на борт необходимое имущество, и сразу последовали команды:

- Отдать кормовой!

- Кормовой чист.

- Отдать носовой!

Медленно росла, расширялась полоска кипящей воды между бортами. На железную палубу ледокола шлепнулась брошенная с "Фарватера" огромная вяленая рыбина. Перегнувшись через поручни верхней палубы, улыбаясь, ребята что-то кричали, махали руками - прощались. Они уходили в Хатангский залив на лоцмей-стерские работы: ставить знаки навигационного ограждения, зажигать маяки, а мы -я, Тарасевич, Скоблов, Томсон, Лабаскин - на север, продолжать начатый "Фарватером" промер.