Николай Кун - Легенды и мифы древней Греции (ил.)

Ответил Одиссею царь Алкиной:

— Чужеземец, я вижу, что только насмешка дерзкого Эвриала заставила тебя вызвать на борьбу всех участников игр, чтобы нам всем показать твою великую силу. Во всем ты, может быть, превзойдешь нас, но только не в быстром беге, так как боги даровали феакийцам непобедимость в беге да еще сделали их первыми в свете мореходами. Все мы, кроме того, любим пение, музыку, веселую пляску и роскошь пиров. Сейчас призовут сюда искуснейших в пляске юношей, и ты убедишься, что недаром гордимся мы этим искусством.

Повелел Алкиной принести кифару певцу Демодоку. Тотчас исполнил его веление слуга. Взял Демодок из рук слуги кифару, ударил по золотым струнам и запел веселую песню. Под пение его в легкой пляске закружились юноши. С восторгом смотрел на них Одиссей и несказанно дивился на красоту их движений. Когда окончена была пляска юношей, царь Алкиной повелел всем старейшинам поднести в подарок Одиссею по роскошному одеянию и по таланту золота. Эвриал же, кроме того, должен был почтить Одиссея особым даром за нанесенное им оскорбление. Тотчас снял свой драгоценный меч Эвриал, подал его Одиссею и сказал:

— О, чужеземец! Если я сказал обидное для тебя слово, то пусть развеет его ветер. Забудь о нем! Да пошлют тебе боги счастливое возвращение на родину, чтобы скорее мог ты увидеть жену и всю свою семью.

— Да хранят же и тебя боги, Эвриал! — ответил Одиссей, — не раскаивайся никогда, что подарил мне меч, искупая этим даром нанесенную мне обиду.

Но уж садилось солнце, и все поспешили во дворец царя Алкиноя. Там Одиссей прошел в покой, предоставленный ему Алкиноем, уложил все принесенные ему дары в роскошный короб, присланный ему Аретой, и, обвязав его веревкой, завязал концы искусным узлом, чему научила его Кирка. Одевшись в пышные одежды, пошел Одиссей в пиршественный зал. Там встретил он Навсикаю. Царевна к нему обратилась со словами, в которых звучала печаль разлуки:

— Прекрасный чужеземец! Скоро теперь вернешься ты на родину, вспоминай там меня. Ведь и мне ты обязан своим спасением.

— О, прекрасная Навсикая! — ответил ей Одиссей. — Если даст мне Зевс-громовержец возвратиться благополучно на родину, то там каждый день, как богине, буду я молиться тебе за то, что спасла ты меня.

Сказав это, сел Одиссей рядом с Алкиноем, и начался веселый пир. Во время пира попросил Одиссей Демодока спеть песнь о деревянном коне, сооруженном греками под Троей. Запел Демодок, а Одиссей опять стал проливать горькие слезы. Увидя слезы чужеземца, прервал Алкиной пение Демодока и спросил, почему льет чужеземец слезы всякий раз, как слышит песнь о подвигах героев под Троей. Он просил чужеземца сказать, кто он, кто его отец и мать. Обещал Алкиной отвезти его на родину, кто бы он ни был. Он дал слово исполнить свое обещание, хотя знал, что грозит бог морей Посейдон покарать феакийцев за то, что они отвозят на родину странников против его воли. Грозил Посейдон феакийцам, что когда-нибудь он обратит в скалу корабль, отвезший странника на родину, а город закроет навсегда высокой горой! Знал это Алкиной, но все-таки решил доставить Одиссея на родину. Теперь же хотел знать Алкиной, кто этот чужеземец, который сидит рядом с ним; потому и просил он Одиссея сказать, кто он, и рассказать о всех приключениях, которые пришлось испытать ему.

— Царь Алкиной, — ответил ему Одиссей, — ты желаешь узнать о всех бедствиях, которые пришлось испытать мне, ты хочешь знать и то, кто я такой, откуда родом, кто мой отец. Знай же, я — Одиссей, сын Лаэрта, царь острова Итаки. Ты уже знаешь, что испытал я, покинув остров нимфы Калипсо. Теперь же я расскажу тебе и о всех других моих приключениях, которые выпали мне на долю, когда отплыл я из-под Трои. Слушай же!

Так сказал Одиссей и начал повесть о своих приключениях.

Отплыв из-под Трои с попутным ветром, — так начал рассказывать Одиссей, — мы спокойно поплыли по безбрежному морю и, наконец, достигли земли киконов. Мы овладели их городом Исмаром, истребили всех жителей, захватили в плен женщин, а город разрушили. Долго я убеждал своих спутников отплыть скорее на родину, но не слушались они меня. Тем временем спасшиеся жители города Исмара собрали окрестных киконов на помощь и напали на нас. Их было столько, сколько листьев в лесу, сколько бывает на лугах весенних цветов. Долго бились мы с киконами у своих кораблей, но одолели нас киконы, и пришлось нам спасаться бегством. С каждого корабля потерял я по шести отважных гребцов. Три раза призывали мы, прежде чем выплыть в открытое море, тех товарищей, которых не было с нами, и только после этого вышли в открытое море, скорбя об убитых спутниках и радуясь, что спаслись сами.