Уильям Ширер - Взлет и падение третьего рейха. Том II

«Вопросы, которые интересуют Советский Союз, ― уточнил Молотов, касаются не только Турции, но и Болгарии… Однако судьба Румынии и Венгрии Советскому Союзу также не может быть безразлична при любых обстоятельствах. Далее, Советский Союз интересует, каковы намерения держав оси в отношении Югославии и Греции, а также что намерена предпринять Германия в отношении Польши… Советское правительство интересует также вопрос о шведском нейтралитете… Кроме того, существует вопрос выхода из Балтийского моря…»

Неутомимый, с бесстрастным лицом, советский комиссар по иностранным делам не оставил камня на камне от доводов Риббентропа, который чувствовал себя погребенным под нескончаемым градом вопросов, ибо Молотов в этот момент сказал, что был бы признателен, если бы его собеседник ответил на них, и немец запротестовал: его «допрашивают слишком подробно».

«Я могу только снова и снова повторять, ― отвечал он слабым голосом, что решающий вопрос заключается в том, готов ли Советский Союз сотрудничать с нами в великой ликвидации Британской империи».

Молотов тут же с нескрываемой язвительностью ответил. Хилгер занес это в свои записи:

«В своем ответе Молотов напомнил, что Германия считает войну против Англии фактически уже выигранной. Поэтому если, как утверждает Гитлер, Германия ведет против Англии борьбу не на жизнь, а на смерть, то, стало быть, это означает, что Германия сражается за жизнь, а Англия ― за смерть».

Этот сарказм Риббентроп, человек непроходимой тупости, вероятно, пропустил мимо ушей, но Молотов не упустил представившейся ему возможности. На постоянные уверения немца, что с Англией покончено, комиссар в конце концов ответил: «Если это так, то почему мы сидим в укрытии и чьи это бомбы падают на нас?» [85]

Проведя столь утомительные переговоры с неуступчивым партнером из Москвы и еще раз убедившись через пару недель в ненасытности аппетитов Сталина, Гитлер принял окончательное решение.

Здесь следует отметить, что советский диктатор вопреки последующим утверждениям в обратном принял предложение Гитлера присоединиться к фашистскому лагерю, хотя и за более высокую цену, чем это было предложено Молотову в Берлине. 26 ноября, едва прошло две недели с момента возвращения Молотова из Германии, как он информировал немецкого посла в Москве, что Россия готова присоединиться к пакту четырех держав, если будут соблюдены следующие условия:

1) немецкие войска будут немедленно выведены из Финляндии, которая… входит в сферу влияния Советского Союза…;

2) в течение ближайших нескольких месяцев безопасность Советского Союза и проливов будет гарантирована заключением договора о взаимопомощи между СССР и Болгарией… и созданием базы для сухопутных и военно–морских сил Советского Союза в пределах досягаемости Босфора и Дарданелл на основе долгосрочной аренды;

3) район к югу от Батуми и Баку в общем направлении к Персидскому заливу признается как сфера устремлений Советского Союза;

4) Япония аннулирует свои права на концессии по добыче угля и нефти на Северном Сахалине.

В целом Сталин просил вместо двух, предусмотренных немцами, пять секретных протоколов для оформления его новых предложений и на всякий случай оговорил, что если Россия встретит препятствия со стороны Турции при решении вопроса о базах для контроля над проливами, то четыре державы предпримут военные меры против нее.

Цена предложений оказалась значительно выше, чем предполагал Гитлер. Он пытался держать Россию вне Европы, а тут Сталин требует Финляндию, Болгарию, добивается контроля над проливами, а по существу над нефтеносными районами в Аравии и Персидском заливе, откуда поступала основная часть потребляемой Европой нефти. Русские даже не упомянули про Индийский океан, который Гитлер пытался им подсунуть в качестве объекта устремлений.

«Сталин умен и коварен, ― говорил Гитлер своим высшим военачальникам. Он требует все больше и больше. Это хладнокровный шантажист. Победа Германии стала непереносимой для России, поэтому необходимо поставить ее на колени как можно скорее».

Великий, хладнокровный нацистский шантажист встретил равного себе, и осознание этого факта привело его в неистовство. В начале декабря он попросил Гальдера представить ему разработанный генеральным штабом сухопутных войск план нападения на Советский Союз. 15 декабря Гальдер и Браухич, исполненные сознанием долга, принесли ему этот план, и в итоге четырехчасового обсуждения он его одобрил. Как в захваченном военном дневнике ОКВ, так и в личном дневнике Гальдера содержится описание этого решающего совещания. Нацистский диктатор подчеркивал, что оборона Красной Армии должна быть прорвана к северу и к югу от Припятских болот, а сама Красная Армия окружена и уничтожена, «как в Польше». Захватить Москву, говорил он Гальдеру, не столь важно. Важно уничтожить живую силу России. К наступлению присоединятся Румыния и Финляндия, но не Венгрия. Горную дивизию генерала Дитля, дислоцированную в Нарвике, необходимо перебросить через Северную Швецию в Финляндию для наступления на советскую Арктику [86]. Всего для этой большой кампании выделялось от120 до 130 дивизий.