Олег Хлевнюк - Холодный мир. Сталин и завершение сталинской диктатуры

Проводя в 1945–1951 годах в среднем три месяца в год на различных южных дачах, Сталин старался не выпускать из вида события, происходившие в Москве. Ежедневно он получал доклады и сообщения по всем интересовавшим его вопросам, принимал посетителей. Сталину направлялись проекты постановлений Политбюро и Совмина, требующих его одобрения. Он вел достаточно активную, хотя и не такую активную, как в довоенный период, переписку с соратниками при помощи шифротелеграмм и телефонограмм по линии правительственной связи. Нередко именно в период отпусков Сталин предпочитал принимать наиболее суровые меры по кадровым вопросам и делать выговоры высшим руководителям. Зная это, бывший министр госбезопасности Абакумов, умоляя Берию и Маленкова о помощи, писал им: «Может быть, было бы лучше закончить всю эту историю (расследование дела Абакумова. — Авт. ) до отъезда тов. Сталина в отпуск? Говорю это потому, что иногда в период отпуска некоторые вопросы решались острее» [11] Столяров К. А. Палачи и жертвы. М., 1998. С. 59. . Приученное к непредсказуемым реакциям Сталина, его окружение проявляло сдержанность и осмотрительность даже тогда, когда хозяина не было в Москве.

Как и в 1930-е годы, Сталин твердо требовал от своего окружения абсолютной преданности, периодически испытывая ее при помощи репрессий против друзей, сотрудников и даже близких родственников членов Политбюро. Так он поступил, например, с Молотовым, арестовав его жену. Демонстрируя силу, Сталин мог передвигать соратников с должности на должность, отнимать у них определенные полномочия. Приспосабливая работу Политбюро к своим целям и ритму жизни, Сталин определял распорядок и место заседаний, создавал руководящие группы внутри Политбюро, отсекая от его деятельности формальных членов Политбюро, впавших в немилость. Антиподом регламентированной, действенной и предсказуемой системы власти были сталинские политические кампании. Их целью, как правило, было усиление «дисциплины» или «бдительности», выявление «врагов». Конкретные мишени кампаний обычно были произвольными и неопределенными. Большинство таких кампаний, запускавшихся под фанфары пропагандистской машины, наносили значительный урон, в том числе расстраивали работу бюрократических систем.

Позднесталинская система руководства и управления таким образом развивалась под воздействием двух противоречащих друг другу тенденций. Одна из них предполагала создание специализированных и регулярных бюрократических структур, нацеленных на повышение отдачи советской экономики. Другая была связана с развитием диктатуры, исходила из приоритетности личной преданности функционера вождю и имела преимущественно репрессивный неформальный характер. Эта тенденция подрывала систему регламентированной бюрократии. Попытки Сталина совместить эти две тенденции характеризуются в данной книге как «неопатримониальные» [12] См. подробнее: Gorlizki Y. Ordinary Stalinism: The Council of Ministers and the Soviet Neo-patrimonial State, 1945–1953 //Journal of Modern History. 2002. № 74 (4). P. 699–736. .

Традиционная концепция патримониального государства основывалась на представлении о том, что патриархальная власть — власть хозяина над своим хозяйством — может быть применена и в сфере управления большой политической общностью. Такого рода системы характеризовались такими формами бюрократического администрирования, которые в основных параметрах отличали их от «рационально-легальных» бюрократий. Вместо четко определенных сфер ответственности в патримониальных административных аппаратах наблюдались постоянная смена задач и властных полномочий, произвольно даруемых правителем. При отсутствии четкого разделения сфер ответственности не существовало бюрократического отделения частного от публичного. Отправление властных полномочий таким образом было дискреционным, рассматривалось как «частное» дело лидера [13] Weber М. Economy and Society: An Outline of Interpretive Sociology. Vol. II Berkeley, 1978. P. 1028–1029. См. также: Theobold R. Patrimonialism // World Politics. 1982. № 34 (4). P. 555. . Как мы увидим, стремление Сталина облекать официальные заседания в форму личных встреч и тасовать подчиненных вполне вписывается в данную концепцию. Методы контроля Сталина над процессом принятия решений можно охарактеризовать как интервенции без правил. Подчиненные диктатора никогда не знали, какой вопрос и в какой момент может вызвать его интерес и непредсказуемую реакцию. Это позволяло Сталину держать аппарат и свое окружение в напряжении, заменять отсутствие детального реального контроля (невозможного в принципе) перманентной угрозой такого контроля. Хотя не ограниченная правилами патримониальная власть Сталина совмещалась с достаточно рациональными и предсказуемыми формами принятия решений на других уровнях управленческой иерархии, патримониальная и более современная бюрократическая составляющие системы постоянно входили в противоречие друг с другом.