Олег Хлевнюк - Холодный мир. Сталин и завершение сталинской диктатуры

Хотя такие сенсационные публикации не соответствовали действительности [44] Предположениям о серьезной болезни Сталина противоречат все его действия во время отпуска. Уже через несколько дней после прибытия на юг Сталин начал отправлять своим соратникам детальные инструкции по разным вопросам. 18 октября он согласился принять на юге американского посла А. Гарримана. Вернувшись в Москву с встречи, которая состоялась 24–25 октября, Гарриман сделал публичное заявление: «Генералиссимус Сталин находится в добром здравии, и слухи о его болезни не имеют никаких оснований» (РГАСПИ. Ф. 558. On. 11. Д. 97. Л. 64,71; Печатное В. «Союзники нажимают на тебя». С. 80). , они вряд ли оставляли Сталина безучастным. С возрастающим подозрением Сталин следил за Молотовым, отмечая с раздражением все неудачные или излишне «независимые» действия своего первого соратника. Это была проблема, масштабы которой постепенно нарастали на протяжении осени 1945 года. Она появилась еще до того, как вождь отбыл в Сочи, в сентябре, когда Молотов в качестве наркома иностранных дел был направлен на первую сессию Совета министров иностранных дел в Лондоне. Хотя Молотову поручили представлять советскую сторону, каждый его шаг контролировался Сталиным в Москве. Сталин и Молотов ежедневно переписывались. Вскоре вождь обнаружил серьезный просчет своего заместителя. Вопрос, возникший в первый день конференции, внешне был тривиальной процедурной деталью: можно ли допустить представителей Франции и Китая, не имевших полноценных прав стран-победительниц, к обсуждению всех вопросов сессии, включая мирные договоры с сателлитами Германии. Формально такое разрешение было бы нарушением договоренностей, достигнутых на Потсдамской конференции [45] В соответствии с ними Франция допускалась только к договору с Италией, а Китай — с Японией. . Но, поскольку речь шла только об обсуждении договоров, Молотов пошел навстречу союзникам, выражавшим желание привлечь французов и китайцев. Нараставшие трудности в переговорах и попытки союзников апеллировать к мнению «большинства» (США, Великобритания, Франция и Китай) против СССР выявили недальновидность первоначальной уступки Молотова и обозлили Сталина, когда он узнал об этой уступке. 21 сентября он сделал Молотову резкий выговор: «Пока против Советского Союза стояли англосаксонские государства — США и Англия — никто из них не ставил вопроса о большинстве и меньшинстве. Теперь же, когда в нарушение решений Берлинской конференции и при Вашем попустительстве англосаксам удалось привлечь еще китайцев и французов, Бирнс (государственный секретарь США. — Авт. ) нашел возможность поставить вопрос о большинстве и меньшинстве» [46] Печатнов В. «Союзники нажимают на тебя». С. 73. . «Признаю, — отвечал Молотов, — что сделал крупное упущение. Немедленно приму меры […] Настою на немедленном прекращении общих заседаний пяти министров». Однако, следуя этой линии, Молотов допустил новую бестактность — признался, что действует по указанию Сталина. Получалось, что он, Молотов, в большей мере готов к компромиссам [47] Там же. С. 74. . В конечном счете, Лондонская конференция зашла в тупик [48] Zubok V., Pleshakov С. Inside the Kremlin’s Cold War. Cambridge (Mass.), 1996. P. 96–97. . Молотов же пережил не самые приятные моменты в своей жизни. Однако на этом его неприятности не закончились.

Отъезжая в октябре в Сочи, Сталин формально передавал государственные дела в руки «четверки» («пятерки» минус Сталин), неофициально возглавляемой Молотовым. Тем не менее вождь внимательно следил за событиями, получая несколько десятков документов в день, включая проекты постановлений Политбюро, требующих его одобрения, и сводки органов госбезопасности [49] РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 100. Описи материалов, полученных Сталиным во время отпуска в 1945 году. . То, что читал Сталин, предоставляло новые поводы для атак против Молотова. Сначала Сталина возмутила запись беседы Молотова с американским послом А. Гарриманом в начале ноября, в которой Молотов соглашался с выгодными предложениями для США о порядке голосования в Дальневосточной консультативной комиссии для Японии. Хотя на самом деле позиции СССР в Японии были слабыми в любом случае, а сам Сталин в беседе с Гарриманом на юге также пошел на определенные уступки американцам, он предпочел возложить ответственность за проигрыш в Японии на Молотова [50] См. подробнее: Печатнов В. О. Сталин, Рузвельт, Трумэн: СССР и США в 1940-х гг. М., 2006. С. 393–400. . В шифровке, отправленной в Москву 4 ноября Сталин обвинил «четверку» в уступчивости, а Молотова в том, что он ведет себя так же, как недавно в Лондоне. «Манера Молотова отделять себя от правительства и изображать себя либеральнее и уступчивее, чем правительство, никуда не годится», — писал Сталин «четверке». «Постараюсь впредь не допускать таких ошибок», — смиренно ответил Молотов [51] Там же. С. 396. .