Робер Амбелен - Драмы и секреты истории, 1306-1643

6) И, продолжает Пьер де Л’Этуаль, ни один из сеньоров, находившихся в карете, не видел, как король подвергся нападению. Кто же эти сеньоры? Среди них — Рикетти из флорентийской семьи, которая в 1570 г. приобрела поместье Мирабо в Провансе. Эти люди приехали во Францию, пользуясь протекцией Екатерины Медичи, супруги Генриха II. Разумеется, они были преданы Марии Медичи, которая была родом из Флоренции, как и они сами. В этой карете находился также Антуан, барон де Роклор, кастелян короля. Он стал маршалом Франции (спрашивается, с какой стати?) в 1614 г. (через четыре года после убийства короля) во время регентства Марии Медичи и «царствования» Кончини и его клики. В карете ехал и герцог де Монбазон, Эркюль де Роан. Там же Жак де Номпар де Комон, герцог де Ла Форс. Он был верным соратником «короля Наварры», но остался ли он таким же верным соратником «короля Франции»? Ведь впоследствии он вместе с Генрихом де Роаном участвовал в бунте недовольных, когда к власти пришел Людовик XIII. Возле короля тогда в карете находился и Жан де Бомануар, маркиз де Лаварден. Бывший лигист, в конце концов он продался Генриху IV за титулы маршала Франции и губернатора Мэна. Искренен ли переход в другой стан за такую плату? Не знаю… Наконец, там же тогда был и д’Эпернон. Все они составляли странный внутренний эскорт Генриха IV. И то, что ни один из них не только не удивился, видя, как Равальяк упорно следует за каретой или рядом с ней от самого Лувра, но еще и не заметил, как он вскочил на колесо кареты и нанес королю три удара. Все это лишь усиливает подозрение в их общем сговоре или по крайней мере в известном попустительстве некоторых из них, тех, кто специально смотрел в другую сторону. Как вскоре выяснится, д’Эпернон был главным убийцей.

7) Равальяк, нанеся королю удар, мог легко убежать, достаточно ему было бросить свой нож и скрыться из виду, бросившись через кладбище Инносан. Но этот полоумный, находившийся во власти внушенных ему идей, остался на месте, торжествуя, будучи уверенным, что на его стороне все королевство. Это не было предусмотрено, и знатные сеньоры должны были сами позаботиться о его аресте. Здесь встает один вопрос: где же всадники, эскортировавшие карету? И где же выездные лакеи?

Лишь после того, как их удалось вернуть назад, сеньоры, сопровождавшие Генриха IV, передали им убийцу, который был препровожден сначала в замок де Гонди, где состоялся его первый допрос. Кажется, от него не смогли добиться ничего, кроме его имени: Франсуа Равальяк.

Семья Гонди была также (как бы волею случая) флорентийского происхождения и обосновалась во Франции со времен Екатерины Медичи. И в день убийства короля в этом отеле находился глава семьи: Эммануэль де Гонди, командовавший галерами. Очевидно, что первое место заключения Равальяка было выбрано не наспех, и не даром его не доставили прямо в Консьержери [132] Консьержери — тюрьма в Париже. — Прим. ред. , как это было принято.

Назавтра д’Эпернон привез его к себе домой на целый день, видимо, с целью убедить его хранить молчание. Перечитайте историю убийства герцога де Берри в нашей книге «Преступления и секреты государства». Методы применялись те же, только на месте д’Эпернона был Деказ, а на месте Равальяка — Лувель…

Между тем расследование шло более чем неторопливо. Отец д’Обиньи, священник церкви Сен-Северен, к которому часто приходил Равальяк, был допрошен весьма формально и очень быстро. Что же до остальных возможных свидетелей, то их просто проигнорировали. Сразу после смерти короля д’Эпернон совершил своего рода государственный переворот. Королева, коронованная накануне дня убийства, была сразу же объявлена регентшей королевства, а юный Людовик XIII был еще несовершеннолетним. Однако совершенно возмутительным является то, что в регентском совете заседали нунций Убалдини и посол Испании. Это убедительно доказывает, что убийство Генриха IV направлялось рукой иностранной державы, а также церкви.

Во время допроса Равальяк, впрочем, подчеркнул, что он нарочно ждал, когда Мария Медичи будет коронована и станет королевой Франции, чтобы затем убить короля. Хотя он сгорал от нетерпения совершить это, т. к., по его признанию, «его убедили в том, что французский народ ожидает этой смерти с таким же нетерпением».

По окончании этого краткого расследования Равальяк был очень быстро казнен. Должно быть, он понял всю тяжесть совершенного преступления и осознал свою вину лишь тогда, когда 26 мая 1610 г., через 12 дней после убийства, его привезли на место казни и там на него обрушился гнев разъяренной толпы. А когда он осмелился попросить успокоительное снадобье, чтобы иметь мужество вынести предстоявшие муки, ответом ему был яростный вопль толпы, требовавшей его смерти.