Робер Амбелен - Драмы и секреты истории, 1306-1643

В те времена не было ни газет, ни радио. Дни недели были известны лишь тем, кто имел календарь, и большие отрезки времени обозначались при помощи названий крупных христианских праздников: первое воскресенье после Богоявления, пятница после начала Поста, Страстной четверг и т. д. Все это были даты, о которых приходской священник напоминал своей пастве. И сам календарь был весьма неоднозначным понятием: год в разных концах Европы начинался в разное время, и потребовалось более двух веков, чтобы григорианский календарь повсеместно пришел на смену юлианскому.

Поэтому не следует удивляться тому, что известие об убийстве Генриха IV доходило до людей в течение длительного периода. В тех местах, где должны были развернуться первые военные действия, то есть к северо-востоку от Франции — в Артуа, Эно, Фландрии и Брабанте, тогдашних испанских владениях, — весть о смерти короля как об уже свершившемся событии провозглашалась с 1 мая, дня св. Филиппа и именин короля Испании. Это известие распространялось примерно в течение недели. 9 мая 1610 г. один солдат посоветовал своей знакомой протестантке уехать из Парижа, так как положение могло стать опасным для протестантов.

Вначале коронация Марии Медичи была назначена на 10 мая, но затем ее перенесли на 13 мая. Однако, начиная уже с 11 мая, в провинции, где считалось, что коронация уже состоялась, отдельные люди прямо возвещали о том, что король был убит ударами ножа. Это служит доказательством того, что кое-кому было известно, что Генриха IV должны были убить на следующий день после коронации.

Они заговорили об этом преждевременно, не ведая о перенесении даты коронации на 13 мая. Наконец, Тома Робер, прево из Питивье, состоявший на службе семьи д’Антрэг, имел неосторожность сообщить об убийстве короля в момент, когда оно только совершалось. Значит, он уже был в курсе дела и только слишком поспешно проявил свою осведомленность. Мы уже рассказывали, как он был задушен в тюрьме, где он сидел, арестованный по приказу парламента.

Однако вернемся на место преступления и сделаем несколько весьма ценных наблюдений, упущенных из виду официальными историками. Эти наблюдения помогут нам кое в чем разобраться.

Когда знакомишься с подробностями, сообщенными Пьером де Л’Этуалем, приходит в голову лишь мысль о том, что королю была подстроена ловушка, в которую он угодил не без помощи своего эскорта. Вернемся снова к тем событиям. Эскорт состоял из «небольшого числа всадников и нескольких выездных лакеев». Само это небольшое число исключало всеобщую рассеянность. Действительно, от каждого всадника эскортировавшего эскадрона можно было требовать тем более напряженного внимания в том случае, если он был в малочисленной группе своих товарищей. Здесь же все происходило наоборот. Вспомним следующее:

1) Когда карета повернула за угол улицы Сент-Оноре, чтобы выехать на улицу Ферронери, обнаружилось, что путь преграждали две фуры, одна — груженная вином, другая — сеном. Возможно, что это было дело случая, но часто бывает так, что случаем управляет человек. Итак, карета остановилась.

2) Пьер де Л’Этуаль далее сообщает, что большинство выездных лакеев перебрались на кладбище Инносан, тянувшееся вдоль улицы, чтобы быстрее добраться до конца улицы и там встретить королевскую карету. Простой вопрос: как начальник эскорта (не могло же там не быть начальника эскорта) допустил этот разброд и забвение долга?

3) Ничего не говорится о «небольшом числе всадников». Что сделали они? Прошли по кладбищу? Едва ли, учитывая почтение, которое внушало само это место: с трудом можно представить себе всадников, скачущих по могилам. Если они находились позади кареты, они должны были видеть приближавшегося убийцу. Сомнительно также, чтобы все они находились впереди запряженных в карету лошадей, так как глава государства всегда охраняется спереди, сзади и с боков.

4) В тот момент с боков карета охранялась лишь двумя выездными лакеями. Но как бы случайно один из них отошел от кареты, направляясь к возчикам фур, загромоздивших проход, а другой, отойдя в сторону, наклонился, чтобы подтянуть свою подвязку.

5) Равальяк, который шел вслед за каретой от самого Лувра, ни у кого не вызывая при этом ни малейшего удивления, продолжал свой путь, не будучи остановленным всадниками эскорта, следовавшего позади кареты (еще раз возникает вопрос, а был ли вообще эскорт?), вскочил на колесо этой кареты и нанес королю три удара.