Летом 1658 г. стали заметны признаки скорой опалы на патриарха. Его перестали приглашать на торжественные царские обеды, бояре стали задевать его слуг, царь перестал бывать на патриаршьих богослужениях. 10 июля 1658 г. произошел окончательный разрыв. Алексей Михайлович прислал к Никону своего боярина князя Юрия Ромодановского, который передал патриарху, что ему впредь не следует именоваться титулом «великого государя». «У нас один великий государь — царь»,— заявил Никону Ромодановский [132] Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. VI. М., 1961. С. 212.
.
В ответ на царскую опалу патриарх принял свои меры, как обычно, торопливые и неосмотрительные. Совершив молебен в Успенском соборе, он обратился к толпе с краткой речью. «От сего времени я вам больше не патриарх, если же помыслю быть патриархом, то буду анафема (т. е. «буду проклят».— Н. Б.)». Вслед за этим Никон пешком ушел из Кремля на подворье своего любимого Воскресенского Новоиерусалимского монастыря, находившееся на Ильинской улице. Оттуда он в тот же день уехал в Воскресенский монастырь, основанный им на живописном берегу реки Истры, примерно на полпути между Москвой и Волоколамском.
Покидая кафедру, Никон рассчитывал, что царь и бояре будут просить его вернуться. Тогда он сможет, как и при избрании, диктовать свои условия. Однако времена были уже не те. Царь слал Никону дружелюбные письма, но обратно в Москву не приглашал. Враги Никона при дворе требовали суда над ним. На его имущество и бумаги был наложен арест. Запрещено было посещать бывшего патриарха в его монастыре.
Никон понял, наконец, какую большую ошибку он совершил, покинув столицу, переоценив свое влияние на царя. Тон его писем к самодержцу меняется: из смиренно-христианского становится то капризно-требовательным, то униженно-подобострастным. Опальный патриарх лихорадочно ищет средств, чтобы вернуть себе расположение царя. В конце концов он решается на крайнюю меру: вопреки своим прежним утверждениям Никон заявляет, что хотя он и покинул по своей воле Москву, но по-прежнему считает себя патриархом, имеет на себе «благодать» и может творить исцеления.
Этой декларацией Никон практически перекрыл правительству путь к избранию нового патриарха. Царь медлил, колебался, не зная, как поступить. В 1659 г. Никон приезжал в Москву, посетил царя и царицу, устроил обед для нищих и сам, следуя примеру Христа, омывал им ноги. В беседах с народом Никон осуждал неудачную войну с Польшей. В конце концов он был выслан из столицы по распоряжению царя и уехал на богомолье в Крестный монастырь на Белом море.
Желая избавиться от Никона, правительство в феврале 1660 г. созвало церковный собор. Русские иерархи, а также случившиеся тогда в Москве три греческих епископа постановили лишить Никона пат-риаршьего сана. Однако ученый киевский монах Епифаний Славинецкий, живший в Москве и почитавшийся главным авторитетом в вопросах канонического права, заявил, что низложение Никона таким составом собора противозаконно. «Тишайший» царь не решился нарушить заветы «отцов церкви», и дело надолго зашло в тупик.
Вернувшись с Севера, Никон вновь поселился в Воскресенском монастыре. Отсюда он в 1661 г. написал царю гневное послание, в котором приоткрылись главные точки столкновения сторон. Поводом для письма послужил арест монастырских крестьян, захвативших по приказу патриарха ряд угодий, на которые претендовал соседний помещик Роман Бобо-рыкин. Нарушив традиционный судебный иммунитет патриаршьих вотчин, царские приставы своими действиями вызвали у Никона взрыв бессильной ярости. «Откуда ты такое дерзновение принял — сыскивать о нас и судить нас? — язвительно вопрошает Никон.— Какие законы божии велят обладать нами, бо-жиими рабами? Не довольно ли тебе судить вправду людей царства мира сего?.. Всем архиерейским рука твоя обладает: страшно молвить, но терпеть невозможно, какие слухи сюда доходят, что по твоему указу владык посвящают, архимандритов, игумнов, попов ставят и в ставленных грамотах пишут равно-честна святому духу так: по благодати святого духа и по указу великого государя... К тому же повсюду, по святым митрополиям, епископиям, монастырям, безо всякого совета и благословения, насилием берешь нещадно вещи движимые и недвижимые...» В запале полемики патриарх поднимается до обличений социального характера. Он пишет царю: «Ты всем проповедуешь поститься, а теперь и неведомо кто не постится ради скудости хлебной; во многих местах и до смерти постятся, потому что есть нечего. Нет никого, кто бы был помилован: нищие, слепые, хромые, вдовы, чернецы и черницы — все данями обложены тяжкими, везде плач и сокрушение, везде стенание и воздыхание, нет никакого веселящегося во дни сии» [133] Там же. С. 225.
.
Читать дальше