Н. Борисов - Церковные деятели средневековой Руси XIII - XVII вв.

В небольшом каталоге добродетелей Калиты не за­будем и о том, что это был человек идеи. Он дал мос­ковскому делу знамя, вдохнул в него душу. Своим глу­боко практическим умом он сумел осознать необходи­мость духовного начала, которое, словно известь, скре­пило бы стены и своды здания русской государствен-ности. Таким духовным субстратом в то время могла быть только вера в богоизбранность Москвы, особое религиозное воодушевление, превращавшее деятель­ность московских князей в служение. Поняв это, Кали­та перестроил свою жизнь в соответствии с самыми строгими требованиями официальной христианской мо­рали. Он стал набожен до мелочности. Не было такого нищего в Москве, который не получил бы подаяния из его денежной сумы — «калиты». Кстати, именно этим «нищелюбием», а отнюдь не скупостью он заслужил свое прозвище. Всем своим детям Иван давал только церковные, христианские имена. У самого княжеского дворца Калита устроил монастырь, близость которого, несомненно, повлияла на весь уклад придворной жиз­ни. Летопись не случайно называет его «ревнителем иноческого жития», который ни дня, ни ночи, ни еди­ного часа не мог оставаться без «божественных сло­вес». В грамотах Ивана Калиты впервые появляется так называемая «богословская преамбула»— «я, греш­ный худой раб божий Иван...» [43] Каштанов С. М. Богословская преамбула жалованных грамот//Вспомогательные исторические дисциплины. Вып. 5. Л., 1973. С. 82. . Словом, Иван Калита сам стал первым истовым служителем в том храме московской «святости», который он задумал возвести. Он зажег ту негасимую свечу, которая так явственно мерещилась перед смертью сыну Калиты князю Семе­ну Гордому, что он велел дьякам написать о ней в за­вещании. Князь умолял своих наследников на москов­ском престоле жить в мире и согласии, чтобы не угас­ла заветная свеча — символ святости московского дела. Князь Семен Иванович, прозванный Гордым, твер­дой рукой продолжил дело отца. Он сумел осадить мно­гочисленных недругов Москвы, надеявшихся после смерти Калиты освободиться от ее властной опеки. Ле­топись рисует Семена человеком смелым, решитель­ным и в то же время — расчетливым, дальновидным, хорошо усвоившим уроки отцовской дипломатии. Его отношения с митрополитом Феогностом, по-видимому, были довольно напряженными, постоянно на грани от­крытого конфликта. Молодого князя раздражали стремление митрополита уклониться от решения обще­русских задач, его демонстративный политический ней­тралитет.

В середине 40-х годов Семен Гордый организовал роспись всех выстроенных Калитой кремлевских хра­мов. Это было выдающееся по своему идейному зна­чению предприятие. Оно осуществлялось в условиях, когда новый ордынский правитель хан Джанибек стремился ослабить московское княжество, поощрял его политических противников. После смерти Калиты из состава великого княжения Владимирского по воле Орды было изъято Нижегородское Поволжье. Неудач­но для Москвы складываются отношения с Великим Новгородом. Усиливается натиск Литвы на русские земли. Роспись кремлевских соборов должна была поднять престиж Москвы, ее роль как религиозного центра. Участие митрополита в этих работах было весьма ограниченным. Его придворные мастера-греки за один летний сезон расписали Успенский собор. Все остальные храмы украшали стенописями русские мас­тера. Их работа оплачивалась из средств великокня­жеской семьи. В сообщении летописца об этих рабо­тах сквозят сочувствие к русским мастерам, замешкав­шимся с росписью Архангельского собора «величества ради этого храма», и почтительно-холодноватое отно­шение к митрополичьим мастерам-грекам.

Одной из главных причин напряженности в отноше­ниях между великим князем Семеном Гордым и митро­политом было столкновение их финансовых интересов. Освобождение «церковных людей» от ордынских даней и повинностей вело к тому, что многие крестьяне и горожане, желая облегчить свою участь, различными путями переходили в этот привилегированный разряд населения. В результате численность налогоплатель­щиков уменьшалась, в то время как общая сумма «ордынского выхода», за сбор которого отвечал князь, ос­тавалась прежней. Отчаявшись решить дело полюбов­но, Семен Гордый решил добиться своего путем интриг в Орде. Под 1343 г. новгородская летопись сообщает, что митрополит Феогност «ходил в Орду к поганому царю Джанибеку. И оклеветали его перед царем ка-лантаи. (Тюркское слово «калантай» обычно переводят как «сборщик податей». Возможен и другой пере­вод: «вельможа», «знатный человек».— Н. Б.) И раз­грабили имущество митрополита, а самого его схвати­ли и стали мучить. И говорили ему: «Давай дань еже­годную!» Но он на это не согласился. И, раздав посу­лов 600 рублей, вернулся на Русь невредим» [44] Новгородская Первая летопись. М.; Л., 1950. С. 357. (да­лее—НПЛ). .