Симона Берто - Эдит Пиаф

Она хотела, чтобы я ей все рассказала о себе. Но эта история - с моим замужеством - была такая чистая, она принадлежала мне одной, что я хотела ее сохранить в тайне и промолчала. Эдит ничего не заметила. Ей столько нужно было мне рассказать о своих новых песнях, о своих планах, о советах Реймона.

Странно, но я не испытывала ненависти к нему. Я знала, что он нужен Эдит, что он - ее "шанс".

Мы стали встречаться. Как-то она пришла с пылающими щеками.

- Момона, послушай, что я тебе расскажу! Нет, это просто невероятно! Ты помнишь легионера?

- Смутно.

- Ты забыла? Легионера Рири? Из казарм у Порт де Лила?

Анри! Я вспомнила. Это было четыре или пять лет назад, мы пели тогда на улицах и в казармах, где мне приходилось быть очень внимательной, потому что солдаты норовили пройти, не заплатив. Эдит ставила меня у входа в столовую, давала в руки пустую консервную банку для денег.

- Строже, Момона!- говорила она мне.

- Им нужно внушить уважение!

Попробуй внуши, когда тебе четырнадцать с половиной лет и рост - метр пятьдесят!

Как-то раз, когда все солдаты уже расселись, появился легионер в белом кепи, с красным поясом - словом, при полном параде. Он свысока посмотрел на меня и бросил:

- Я ничего не плачу.

Эдит стояла рядом со мной. В таких случаях она всегда делала широкий жест.

- Пропусти его, Момона,- приказала она.

Тогда легионер сказал Эдит:

- Встретимся у выхода.

Он был не красивее других, но у него были голубые глаза...

Рири вернулся в казарму в семь часов утра, и его посадили на губу на четверо суток. Мы об этом ничего не знали. Эдит должна была встретиться с ним на следующий день в шесть часов вечера. Он ей очень понравился. В назначенный час мы были у казарм. Спрашиваем о нем у часового.

- А что вам надо?

- Я его сестра,- говорит Эдит,- пришла повидаться.

- А она,- спрашивает солдат, указывая на меня,- она тоже его сестра?

- Конечно,- отвечала Эдит,- раз она моя сестренка.

- Он наказан. Уходите.

- Но это невозможно. Я должна рассказать ему о матери. Она больна.

Эдит так заморочила голову дежурным, что капрал вызвал сержанта.

- Нужно позвать майора,- ответил тот.

Эдит мне шепчет:

- Момона, если так пойдет, доберемся до генерала...

- Хоть это и не по правилам,- сказал майор,- но раз причина уважительная, я за ним пошлю.

Через некоторое время приводят Рири, а он даже не смотрит в нашу сторону, в упор не видит. Но Эдит не смутилась, бросилась ему на шею и прошептала на ухо:

- Ты мой брат.

- Ну, ты даешь!

Все кругом хохотали, солдаты все поняли, а Рири быстро назначил ей свидание, пока сержант ему приказывал:

- А ну, целуй своих сестренок, да покрепче!

Рири отсидел четыре дня, потом они с Эдит встретились и любили друг друга, наверно, с неделю... пока полк не отбыл в неизвестном направлении. Эдит забыла Рири. Я тоже. Вот и вся история легионера. Я не понимала, почему Эдит возбуждена.

- Послушай, Момона. Пока мы с Рири любили друг друга, Реймон, о котором я тогда ничего не знала, написал песню, он в ней рассказал "мою" историю. Он назвал песню "Мой легионер". Представляешь? Вот совпадение!

Я не знаю, как его зовут, ничего о нем не знаю...

Он любил меня одну ночь...

Мой легионер!

Бросив меня на произвол судьбы,

Он ушел ранним утром

В лучах света!

Он был строен и красив,

От него пахло раскаленными песками,

Мой легионер!

Солнечный блик играл на лбу,

И в светлых волосах

Играли лучи света!

- Вот, Момона. И ты знаешь, кто поет эту песню? Мари Дюба! Реймон отдал ей! Какая подлость!

Напрасно я доказывала Эдит, что Реймон не виноват, что до того, как они встретились, он мог распоряжаться своими песнями. Она ничего не хотела слушать.

- "Легионер" - это мое, и ничье больше!

Он должен был сохранить ее для меня. Это моя песня, моя история!

Когда она была чем-нибудь страстно увлечена, объективности ждать не приходилось. Я хорошо знала свою Эдит, я представляла себе, во что из-за этой песни, отданной когда-то Мари Дюба, превратились дни, а главное, ночи Реймона...

Она постучала кулачком по столу:

- К черту, я буду ее петь! Слышишь? Я заставлю забыть Мари Дюба!

Теперь никто и не помнит, что Мари Дюба пела "Легионера", все знают, что это песня Эдит...

Из рассказов Эдит я хорошо представляла себе ее жизнь с Реймоном. Песня их связывала крепче, чем обручальные кольца.

Эдит быстро возместила Реймону все, что он ей дал. Благодаря ей он стал знаменит.

Как и другие, Ассо оставался возле Эдит примерно полтора года. Но даже много времени спустя, когда они уже давно не были вместе, все еще говорили: "Пиаф и Ассо".