Майкл Кайдин - «Тигры» горят! Разгром танковой элиты Гитлера

Некоторые люди считают, что всё решает грубая, массовая сила, хотя и у неё есть кое-какие ограничения. В Курской битве сильное сопротивление немцам оказывали специально организованные отряды людей, сражающихся, как тени, действующие далеко от передовых линий, в тылу, действующие совершенно свободно от ограничений, характерных для регулярных дивизий и батальонов. Эти люди были разведчиками, заброшенными русскими в немецкий тыл с задачей уничтожить какую-либо специфическую цель, и партизаны, постоянно сражавшиеся за немецкой линией фронта — без машин, без лошадей, почти всегда на ногах. Среди них были и мужчины, и даже женщины, они наносили удар под покровом ночи и вырезали десятки тысяч немецких солдат. Они представляли постоянную и сильнейшую угрозу Германии.

Русские извлекли максимум пользы из таких операций, чтобы проникнуть внутрь немецких тылов во время долгих приготовлений Вермахта к бою. Для русских время означало всё. Чем дольше была задержка перед ударом немцев, тем сильнее были бы русские укрепления и тем больше резервов было бы доступно. Одним из средств задержать атаку немцев наряду с разрушением немецких путей сообщения, когда они в них особенно нуждались, было разрушение многих ключевых центров снабжения врага, насколько это было возможно.

В ходе последней недели июня 1943 года, за десять дней до первого выстрела в Курской битве, русское командование послало сапёрные команды, чтобы те взорвали немецкие мосты и железнодорожные пути. Одна такая группа была послана взорвать мост, который немцы построили, чтобы переправлять войска через Северский Донец, реку в районе Харькова, южнее Курской дуги.

Это рассказ о Сергее Шершавине, сержанте 48-го стрелкового полка, проведшем три мучительных дня за немецкой линией фронта.

Разведывательный отряд Шершавина проник сквозь немецкую линию фронта ночью. Один немецкий часовой, приблизившийся к нему, умер быстро, одна рука Шершавина закрыла ему рот, пока другой он воткнул в часового нож между лопатками. Шершавин сбросил мёртвого с моста, и тот упал на песок около реки.

Отряд Шершавина двигался быстро и тихо. Перевес был не в их пользу. Последние попытки взрыва моста заканчивались тем, что очередная русская группа была убита, а мост оставался целым. Работая очень быстро, русские перенесли свои пакеты взрывчатки на середину моста, поместив их туда, где они окажут на мост наибольшее воздействие. Сергей Шершавин подбежал к зарядам и воткнул в них два проводка. Затем он побежал назад, разматывая провод на ходу. Внезапно тишину рассёк звук, и он застыл. Всё было тихо. Были слышны только обычные звуки ночи. Немцев не было. Повезло.

Человек позади Шершавина тяжело дышал. Он крутил головой, хватаясь за нож. Он был только одним из его сапёров, хватающим воздух со смесью нервозности и возбуждения. Это было его первым заданием за линией фронта. Шершавин легко тронул его за плечо и двинулся дальше, разматывая за собой провод. Он дошёл до конца моста и отошёл в сторону.

"Так" — прошептал он, — готово". Ещё один солдат бежал к ним, Шершавин присел на корточки и начал наматывать конец детонирующего шнура [5] В приведённом рассказе непонятен способ подрыва моста. Упомянуты и электрозапалы, и детонирующий шнур, и просто шнурок, за который следуют дёрнуть, чтобы привести в действие механический взрыватель. — Прим. перев. на палец. Он больше полагался на ощущения, чем на зрение, мост, казалось, полностью растворился в темноте.

"Сержант…"

Шершавин взглянул на сапёра. "В чём дело? — сказал он. — Говори скорее".

"М-можно я это сделаю, — сказал, заикаясь, сапёр, — я имею в виду дёрну за шнурок".

Шершавин улыбнулся. Он почувствовал небольшое огорчение, сматывая шнур с пальца, и осторожно передал его сапёру. "Давай", — сказал он. Он понимал, что тот чувствовал. Всегда, когда он тянул за шнур, он испытывал странное детское чувство власти, когда по окрестностям раздастся гром взрыва.

Сапёр был готов. "Тяни", — сказал ему Шершавин. Другие ждали в сильном напряжении. Шершавин скорее почувствовал, чем увидел, как сапёр дёрнул шнур. С напряжёнными мускулами и задержанным дыханием они ждали яркую вспышку света, а затем и взрыв.

Ничего не произошло. Они выпустили воздух из лёгких. Тишина, казалось, навалилась на них, давя на их уши, — так велико было их ожидание грома от взрыва моста. Не было ни рыка, ни грохота. Они так и остались на том месте, где и были раньше. Что могло пойти не так? Тишина опять нарушилась. Шершавин слушал, не двигаясь. Соловей, напевающий песню.