Кэтрин Людвиг Янсен - Мария Магдалина

Кто же читал и слушал проповеди о Марии Магдалине? Теоретически, а скорее всего так было на самом деле, — люди разного имущественного и общественного положения (как это явствует из перечня, приведенного Гумбертом Римским в составленном им руководстве для проповедников) [44] De modo prompte cudendi sermones в De cruditione praedicatorum, под ред. Маргерин де ла Бигн в Maxima bibliotheca patrum (Lyons: Anissonius, 1677), vol. 25, 456–567. . Стало быть, аудитория состояла из мужчин и женщин, знатных людей и крестьян, проституток и будущих святых. В главах четвертой части, посвященных восприятию святой, я рассматриваю то, какое влияние оказывала проповедь о Марии Магдалине на мирян и тех, кто ныне почитается святыми. Я исследую отношение к Марии Магдалине святых, особенно взгляды святых из мирян — тех, кто не являлся священником, монахом или монахиней, — так как они были заметным явлением в Средние века. Это были полноправные члены средневекового общества, особенно итальянского. Я бы оказала тому периоду плохую услугу, если бы не учла их взгляды в своей работе лишь на том основании, что впоследствии они были причислены к лику святых [45] О появлении святых из мирян в более поздний период Средневековья см. Andre Vauchez The Laity in the Middle Ages, перевод Марджери Ж. Шнаедер (Notre Dame: University of Notre Dame Press, 1993); Donald Weinstein и Rudolph Bell Saints and Society: The Two Worlds of Western Christendom, 1000–1700 (Chicago: University of Chicago Press, 1982). .

Восьмая глава посвящена рассмотрению взглядов на новозаветную святую, а девятая — представленную в легендах. В обеих главах излагаются довольно «неканонические» воззрения на нее, указывающие на то, что миряне сами активно формировали представление о Марии Магдалине. В десятой главе эта тема получает дальнейшее развитие; в ней говорится о становлении образа Марии Магдалины — матери и девственницы — по образу Богоматери, но только в соответствии с запросами мирян. Ее половая принадлежность используется в каждой главе как категория анализа для демонстрации того, что, хотя Мария Магдалина и была важным символом как для мужчин, так и для женщин, их представление о ее религиозном значении было отнюдь не одинаковым: видно, что восприятие святой зависело от пола человека. В одиннадцатой главе рассматривается отношение к этой святой правящего королевского дома. В ней высказывается мысль, что в основе почитания анжуйской династией Марии Магдалины лежала политика благочестия, отражавшая потребность новой династии в святом покровителе. Кроме того, в ней показано, что те семьи на юге Италии, которые публично лучше других демонстрировали свою приверженность этой святой, больше выигрывали от своей связи с только что основанным домом Анжу в Италии.

В конечном счете эта книга объясняет сложную средневековую символическую систему и рассказывает, как она действовала в период позднего Средневековья. Здесь, если быть точнее, объясняется значение культа Марии Магдалине во времена позднего Средневековья; причина, почему она (после Девы Марии) стала самой почитаемой святой того периода и как ее культ иллюстрировал, отражал и преломлял некоторые из наиболее существенных социальных проблем, теологических вопросов и оказывал влияние на политику в период позднего Средневековья.

9 декабря 1279 года в подземной часовне церкви Святого Максимина возле Экс-ан-Прованса был открыт древний саркофаг и произведен осмотр его содержимого. После осмотра представители власти, приглашенные Карлом II, герцогом Салернским, официально подтвердили, что останки, покоящиеся в гробнице, являются мощами святой Марии Магдалины, которая, по поверью, обратила южную Галлию в христианство. Открытие саркофага сопровождалось, по словам доминиканца Бернара Ги — несколько запоздалого свидетеля этого события, описавшего его в своей хронике, чудесными знамениями. Помимо душистого аромата («как будто отворили аптекарскую лавку с душистыми пряностями»), обычно источаемого останками святых, было еще одно знамение, удостоверяющее подлинность находки: нежный зеленый побег, выросший из языка Марии Магдалины [46] Flores chronicorum seu catalogus pointificum Romanorum (примерно 1311–1331 гг.), цит. по Е.-М. Faillon Monuments unedits sur l’apostolat de Sainte Marie-Madeleine en Provence, 2 vols. (Paris: J.-P. Migne, 1859), vol. 2, 777–778; BHL 5506. Томас Каеппели указывает время создания произведения Бернара Thomas Kaeppeli Scriptores, vol. 1, 212). Отрывки из этой главы опубликованы под названием Maria Magdalena: Apostolorum Apostola в Women Preachers and Prophets through Two Millennia of Christianity, под ред. Беверли Меен Киензл и Памелы Дж. Уолкер (Berkeley: University of California Press, 1998), 57–96. . Однако само по себе, без истолкования, это знамение мало что значило, и оно было дано Филиппом Кабассолем — канцлером Неаполитанского королевства. В 1355 году он описал эту inventio (находку) в своем «Историгеском повествовании о блаженной Марии Магдалине» (Philippe Cabassole. «Historical Book of Blessed Maria Magdalena »), где высказал следующее предположение: побег, растущий из языка святой, означает, что она — apostolorum apostola (апостол апостолов); Мария Магдалина объявила остальным апостолам, что Христос воскрес и что впоследствии она проповедовала учение Христа язычникам [47] Libellius hystorialis Mariae beatissimae, цит. по Памятникам Фаеона, 2-й т., с. 792; BHL 5509. Более современный комментарий этого текста см. Victor Saxer Philippe Cabassole et son Libellius hystorialis Marie beatissime Magdalene. Praliminaires a une edition du Libellius в LEtat Angevin: Pouvoir, culture et societe entre XIIIe et XIVe siecle (Collection de l’Ecole Fransaise de Rome, 245) (Rome: Ecole Fran^aise de Rome, 1998), 193–204. .