Пу И - Последний император

ЦК КПК просит постоянный комитет ВСНП изучить вышеизложенное предложение и принять соответствующее решение.

Председатель ЦК КПК

Мао Цзэдун

14 сентября 1959 г.

Я даже сегодня помню восторг, который вызвали предложение Мао Цзэдуна и приказ председателя Лю Шаоци об амнистии.

С последними словами диктора по радио поначалу возникла небольшая пауза, а затем взрыв восторга, бурная овация и выкрики, будто подожгли одновременно десять тысяч связок оглушительных хлопушек. Ликованию не было конца.

Начиная с утра 18 сентября никто в тюрьме не мог успокоиться. Все обменивались впечатлениями. Одни говорили, что у партии и правительства слово не расходится с делом. Другие говорили, что теперь есть на что рассчитывать. Кто-то высказал предположение, что амнистировать будут по партиям, в определенном порядке. Кто-то сказал, что выпустят всех сразу. Стали обсуждать всех пофамильно… Однако еще больше людей понимало, что амнистия будет зависеть от того, насколько тот или иной человек перевоспитался. Поэтому многих одолевало сомнение в своем освобождении. Некоторые на словах хоть и заявляли "из скромности", что еще не достигли нужного уровня сознательности, тем не менее потихоньку начинали складывать свои вещи, сжигать ненужные записи, выбрасывать рваные носки.

Во время отдыха во дворе было шумно. Я слышал, как Лао Юань сказал Лао Сяню:

— А кто будет в первой партии?

— Вопросов, наверно, не будет у тех, у кого хорошие успехи и имеются грамоты? Очень возможно, что ты.

— Я вряд ли, а ты — пожалуй.

— Я? Если я выйду, то обязательно пришлю вам из Пекина что-нибудь из местных сладостей. Мечтаю поесть медовых фиников.

С другой стороны двора донесся зычный голос:

— Всех так всех, или тогда никого!

— Просто ты боишься, что тебя оставят. Нужно верить.

— Меня оставят? Разве что Пу И. Если его не оставят, то уж меня точно выпустят.

Я и сам думал точно так же. Где-то на следующий день заместитель начальника тюрьмы спросил меня, что я думаю по поводу амнистии. Я сказал:

— Я думаю, что я буду последним, если, конечно, я смогу стать лучше. Но я буду стараться.

Амнистия для многих преступников означала воссоединение родителей с детьми. Но ко мне это никак не относилось. Моя мать давно умерла, а отец скончался в 1951 году. Последняя жена оформила со мной развод в 1956 году. Даже если бы все эти люди были живы, кто из них смог бы понять меня так, как здесь? Даже если можно было бы собрать всех, кого я знал прежде, то кто из них смог бы растолковать мне, как это сделали здесь, что нужно, чтобы стать настоящим человеком? Если амнистия — это свобода и "солнечный свет", то я хочу сказать, что именно я получил здесь понимание того, что такое истина.

Амнистия для меня означала право стать настоящим человеком и начать новую по-настоящему интересную жизнь.

До этого я получил письмо от Лао Ваня, в нем он писал про своего сына, который учится на геолога. Во главе студенческого альпинистского отряда он покорил снежную вершину в Тибете. Как раз в это время в тех местах возник мятеж местных помещиков. Ребята встали на сторону крепостных крестьян и подавили мятеж, после чего двинулись дальше в горы. Лао Вань был горд за своего сына. В каждом его письме звучала мысль, что он счастлив, что его дети живут в новом обществе. Сам Лао Вань устроился переводчиком при одном издательстве и стал, как и каждый китаец, строителем социалистического общества. Он желал мне как можно раньше присоединиться к нему и испытать истинное счастье. Он верил, что именно об этом я мечтаю и дни, и ночи.

Спустя месяц после объявления амнистии некоторые из нас снова отправились на экскурсию… И снова на водохранилище. В 1957 году мы видели там огромное море людей. Тогда на столе стоял макет, и нам сказали, что водоизмещение водохранилища составит более двух миллиардов кубометров. Это поможет избежать наводнений и оросить в то же время 80 тысяч гектаров земли. Уже год как стройка завершилась, и перед нами простиралось море и огромная плотина высотой в 48 метров и длиной в 1367 метров.

Десять с лишним лет жизни и учебы позволили мне понять, где истина, а где ложь. В течение этих лет была достигнута победа в сопротивлении Америке и помощи Корее, произошло признание японскими военными преступниками своей вины, отмечены успехи Китая на международной арене, повышение его авторитета, изменения в государстве, обществе, в китайской нации, включая мой род и меня самого. Все это успехи коммунистической партии, которой я первое время страшился и был настроен к ней враждебно и предвзято. Факты этих десяти лет и многовековая история говорят, что судьбы истории решает народ, который я раньше презирал. Я понял, что такое судьба, понял то, чего не могли мне объяснить ни Чэнь Баошэнь, ни Чжэн Сяосюй, ни Ёсиока, ни боддисатва. Судьба заключается в том, чтобы честно трудиться и быть полезным людям, быть с народом вместе. Вот что значит самая хорошая судьба.