Руслан Скрынников: Россия накануне смутного времени

Система централизации, основанная на противопоставлении «двора» и земщины, обнаружила свою непрочность. Правительству пришлось пожать плоды политики, в основе которой лежал принцип «разделяй и властвуй». Опекунский совет не мог осуществлять своих функций из-за нежелания «дворовых» чинов отказаться от власти. В свою очередь земская знать прибегла к местничеству, чтобы устранить худородных руководителей «двора». Окончательный разрыв наступил в связи с приемом в Кремле литовского посольства. «Дворовые» чины, не поделив мест с земцами, отказались допустить бояр в тронный зал, т. е. пошли на неслыханное нарушение традиции. В итоге иноземных послов встретили одни «дворовые» бояре — князь Ф. М. Трубецкой и Б. Ф. Годунов [18] ЦГАДА, ф. 79, кн. 15, л. 33. .

Опрометчивые действия руководства «двора» имели свои причины. Могущественный временщик Б. Я. Вельский подвергся местническим нападкам со стороны казначея П. И. Головина, занимавшего далеко не первое место в земской иерархии [19] Посетивший в тот день Кремль литовский посол Л. Сапега писал, что между боярами произошло какое-то несогласие о местах и до его приезда они основательно между собой поспорили (Scriptores rerum polonicarum, t. VIII, р. 174). . Если бы Вельский проиграл тяжбу, его падение было бы неизбежным. Против него выступили самые влиятельные члены опекунского совета и думы: «боярин князь Иван Федорович Мстиславской с сыном со князем Федором да Шуйския, да Голицыны, Романовы да Шереметевы и Головины и иныя советники». На стороне Вельского стояли «Годуновы, Трубецкие, Щелкаловы и иные их советники». По существу в Кремле произошло решительное столкновение между «двором» и земщиной, хотя некоторые члены земской думы (впрочем, немногие) примкнули к «двору», а ряд «дворовых» чинов объединились с земскими. За Вельского вступились главные земские дьяки — братья Щелкаловы, которым знать не могла простить их редкого худородства. Вознесенные по милости Грозного, они боялись упустить влияние в случае решительной победы земской аристократии. Тяжба между Головиным и Вельским едва не закончилась кровопролитием. По русским летописям, во время «преки» в думе Вельского хотели убить до смерти, но он «утек к царе назад» [20] Пискаревский летописец. — Материалы по истории СССР (XV–XVII вв.), вып. 2. М., 1955, с. 87. . Как писал английский посланник, на Вельского напали с таким остервенением, что он был вынужден спасаться в царских палатах [21] Отчет о посольстве Е. Боуса. — ЧОИДР, 1884, кн. 4, с. 103. .

Военная сила, а следовательно, и реальная власть в Москве находилась в руках «дворовых» чинов, и они поспешили пустить ее в ход. Б. Я. Вельский использовал инспирированное боярами выступление земских дворян как предлог для того, чтобы ввести в Кремль верных ему «дворовых» стрельцов. Он предпринял отчаянную попытку опередить события и силой покончить с назревшей в земщине «смутой» еще до того, как в Москву прибудет регент Иван Шуйский, которого смерть Грозного застала в Пскове. По свидетельству очевидца событий литовского посла Л. Сапеги, правитель уговорил Федора расставить в Кремле дворцовую стражу по обычаю, установившемуся при его отце Иване IV, против чего выступали бояре. Еще до прибытия послов Вельский тайно пообещал стрельцам «великое жалованье» и привилегии, какими они пользовались при Грозном, и убеждал их не бояться бояр и выполнять только его приказы. Едва литовское посольство покинуло Кремль и бояре разъехались по своим дворам на обед, Вельский приказал затворить все ворота и вновь начал уговаривать Федора держать двор и опричнину так, как держал отец его (namawiac go poczal aby dwor i opriczyne chowal tak jako ociec jego) [22] Scriptores rerum polonicarum, t. VIII, р. 174. . В случае успеха Вельский рассчитывал распустить регентский совет и править от имени Федора единолично, опираясь на военную силу. Над Кремлем повеяло новой опричниной. Но Вельский и его приверженцы не учли одного важного момента — позиции народных масс.

Столкновение между «дворовыми» и земскими боярами послужило прологом к давно назревавшему восстанию в Москве. В литературе оно датируется 2 апреля. Эта дата опирается на свидетельство Л. Сапеги о том, что неудачный прием в Кремле состоялся 12 апреля по новому стилю. Документы Посольского приказа позволяют исправить ошибку посла, написавшего письмо полтора месяца спустя. По русским посольским книгам, прием в Кремле имел место 9 апреля [23] ЦГАДА, ф. 79, кн. 15, л. 33. . Именно в этот день столица и стала ареной народных выступлений.