И тут Победоносцев имел в виду не простые досужие рассуждения, а те, что закладываются в основу законов и решений, касающихся жизни всего общества и влияющих на судьбу государства.
Мы сейчас живем в пору, когда свирепствует законодательная горячка. Законодатели постоянно сетуют: законы вроде бы принимаются нужные, но они почему-то не действуют. Впрочем, это и не удивительно, потому как в основу их, как правило, закладываются «общие положения в начала», а не явления «живой жизни».
Следует заметить, закон — это не постановление или приказ, которые всегда можно подправить или вовсе отменить. Закон должен учитывать не только реалии, «живой жизни», но и тенденции ее развития, ибо он рассчитан не на сиюминутный успех, а на долгосрочное созидательное действие, и то вовсе не закон, который можно без конца и в любое время корректировать хотя бы и на законодательном уровне. Закон по своей природе, конечно, должен исходить из современных реалий, однако он всегда должен преследовать и какие-то отдаленные цели государственного общественного устройства. И в периоды активного законотворчества одним из главнейших законов всегда следует считать закон о воспитании и просвещении, и исходить здесь нужно не из «остаточного принципа» как по части финансовых затрат, так и по части общественного внимания.
Нельзя говорить о личности или ее воспитании, если унифицировать, особенно в многонациональном государстве, народное образование и воспитание. Вот против такой унификации всю жизнь и боролся Победоносцев.
«Плохо дело, — говорил он, — когда школа отрывает ребенка от среды его, в которой он привыкает к делу своего звания — упражнением с юных лет и примером, приобретая бессознательное искусство и вкус к работе… Понятие народное о школе есть истинное понятие, но, к несчастью, его перемудрили повсюду в устройстве новой школы. По народному понятию, школа учит читать, писать и считать, но, в нераздельной связи с этим, учит знать Бога и любить Его и бояться, любить Отечество, почитать родителей. Вот сумма знаний, умений и ощущений, которые в совокупности своей образуют в человеке совесть и дают ему нравственную силу, необходимую для того, чтобы сохранить равновесие в жизни и выдерживать борьбу с дурными побуждениями природы, с дурными внушениями и соблазнами мысли»
И в своих рассуждениях Победоносцев исходил не из «общих положений и начал», а из явлений «самой жизни», из ее насущных потребностей и задач на будущее. Потому-то его и считали реакционером, что он утверждал вечные ценности — Бог, Отечество, родители — и тем самым хотел укрепить человека, сделать его независимым от всех земных кумиров , от всех соблазнов чужого разума, возводимых толпой в ранг религиозных догм. «Но никогда еще, кажется, — писал Победоносцев в статье „Печать“, — отец лжи не изобретал такого сплетения лжей всякого рода, как в наше смутное время». Благодаря этой лжи и начали потом формировать с малолетства «строителей коммунизма» или «строителей капитализма», то есть различного рода «винтиков», лишенных нравственного самодержавия, которое возможно обрести лишь в устойчивом чувстве равенства и ответственности перед Богом. Стремление же к равенству кошельков или, напротив, стремление добиться их неравенства ведет к революциям (или контрреволюциям), стремление к политическому равенству ведет к всеобъемлющему обману и самообману, то есть к узаконению лжи, и лишь только бессомнительное чувство равенства перед Богом ведет к единению и дает возможность жить по правде и любви.
Как известно, Толстой враждебно относился к Победоносцеву и на то у него были свои причины, но вспомните его личные педагогические усилия, его отношение к прессе, которую он отождествлял с проституцией, его отношение к прогрессу, к современной ему семейной жизни и ко многим другим вопросам, и вы обнаружите, что анархиствующий великий писатель не так уж и развился в своих взглядах с грозным оберпрокурором св. Синода. Откровенно близки Победоносцеву были Достоевский и Леонтьев. Достоевского Толстой назвал нравственной опорой, а Блок назвал Достоевского обскурантом. Вспомним и другого Блока, с его проклятьем в адрес Белинского за хулу гоголевской «Переписки…», или Блока, который на исходе своей жизни отчаянно ругал и цивилизацию, и интеллигенцию, но не протянул руку через десятилетия ни Достоевскому, ни Победоносцеву…
Но сколько ни говори о реакционности Достоевского, Толстого, Леонтьева, Победоносцева, в толпу их все равно не собьешь, даже при общих взглядах на какие-то важные явления жизни они все равно оставались несовместимыми. Толпа, партия (та же толпа, но только организованная) комплектуется совсем из другого материала. Любая толпа живет чужими мнениями и чужими мыслями, но непременно собственными интересами, хотя и не всегда своекорыстными, толпа откликается не на зов, а на клич, поэтому она всегда агрессивна.
Читать дальше