Карл Поланьи - Великая трансформация - политические и экономические истоки нашего времени

История этой книги — это история бескорыстной дружбы. Автор ее многим обязан своим английским друзьям и прежде всего Ирен Грант, с исследовательской группой которой он был близок. Общие научные интересы связывали его с Феликсом Шафером, экономистом из Вены, ныне живущим в Веллингтоне, Новая Зеландия. В Америке компетентную помощь автору оказал Джон А. Кувенховен, отредактировавший рукопись; многие из его идей вошли в окончательный текст книги. Кроме того, автор многим обязан своим коллегам по Беннингтон-колледжу, Хорсту Мендерхаузену и Питеру Ф. Дракеру. Хорст Мендерхаузен и его супруга, несмотря на полное несогласие с выводами автора, стали для него источником постоянной моральной поддержки, а дружеское расположение Питера Ф. Дракера делало еще более ценными его полезные советы. Автор искренне благодарит Ганса Цайзеля из университета Ратгерс, внимательно прочитавшего книгу, и выражает глубокую признательность Джону Кувенховену, который вместе с Хорстом Мендерхаузеном и Питером Дракером взял на себя все труды по подготовке ее к печати.

Фонду Рокфеллера автор благодарен за 2-летнюю стипендию, позволившую ему в 1941–1943 гг. завершить книгу в Беннингтон-колледже, Вермонт, куда он был приглашен тогдашним его президентом Робертом Д. Леем. К мысли об этой книге автор пришел после цикла публичных лекций и семинара, который он вел в 1940/1941 академическом году. Условия для исследовательской работы ему любезно предоставили Библиотека Конгресса в Вашингтоне, О. К. Н. Л. и Зелигмановская библиотека Колумбийского университета, Нью-Йорк, за что автор выражает им свою признательность.

К. П.

Сторэм, Севеноукс, Кент

Перед вами книга, с появлением которой большинство работ в этой области кажутся банальными или устаревшими. Столь редкое событие есть предвестник новых времен. В этой книге, вышедшей в переломный исторический момент, мы находим новое постижение формы и смысла дел человеческих. Г-н Поланьи не претендует на то, чтобы писать историю, — он ее переписывает. Он не вносит свечу в некие темные уголки ее и не пытается сделать из нее публичное исповедание своей собственной веры, — нет, г-н Поланьи, обнаруживая тонкую проницательность и обширную эрудицию, проливает новый свет на разнообразные процессы и перевороты, охватывающие целую эпоху невиданных по масштабу перемен.

Непосредственная цель г-на Поланьи заключается в том, чтобы выявить (и он делает это с замечательной глубиной) социальные последствия определенной экономической системы, а именно рыночной экономики, полное развитие которой наступило в XIX в. Пришло время, когда обращенный в прошлое ум может постичь ее во всей целостности, когда он уже достиг — и оставил позади — пору своей зрелости. События и процессы, теории и поступки предстают перед нами в новой перспективе. Многое из того, что заурядным историкам кажется лишь случайным эпизодом, высвечивается теперь более глубоким смыслом, а то, что казалось странной аномалией, получает истинную оценку. Сведение человеческого существа к простой «рабочей силе», а природы — к «земельной собственности» превращает новую историю в высокую, захватывающую драму, в финале которой ее скованный протагонист, общество, разрывает свои цепи.

Этот новый взгляд, лишь намеченный, но не развитый в работах других авторов, сообщает новые пропорции личностям и идеям. Возьмем, к примеру, чартистское движение, пророческое по своему духу учение Роберта Оуэна или знаменитый урок Спинхемленда — насколько же глубже проникает г-н Поланьи в их исторический смысл! Насколько понятнее становятся для нас все эти самодовольно-рассудительные сквайры, предписывающие кабинетные законы той силе, которую ни они, ни даже самые просвещенные умы их эпохи еще не были в состоянии постичь! Совершенно другими глазами наблюдаем мы за тем, как различные идеологии ведут битву вокруг неумолимо растущей экономики, как одни теоретики сопротивляются ей в слепом безрассудстве, другие — силятся отвести самые жестокие ее удары, безжалостно разрывающие социальную ткань, а третьи, в простоте своей души — или, может быть, ума — с искренним восторгом приветствуют каждый новый ее шаг. Мы видим арьергардные бои защитников старого порядка, беспомощную растерянность ревнителей традиционного христианства, легкую победу ортодоксальных экономистов, с необыкновенной легкостью объясняющих все на свете. Но грозная сила оставляет за собой пустыню, и наспех возводимые укрепления рушатся под ее неодолимым напором. Мы понимаем, каким образом новое освобождение принесло с собой новое рабство, и можем оценить всю серьезность вызова, перед которым стоит наша собственная эпоха.