Владимир Матикевич - Нашествие

Все дружно перешли в другой зал к накрытому столу.

Коржаков поднял рюмку:

- Мужики, я вот что скажу. Это вам не Приднестровье с придурком Смирновым, это не пирамидки Мавроди. Это целая страна у нас в кармане, с добрым, трудолюбивым славянским народом, да еще с выходом на Запад... И я хочу выпить здесь за нас с вами, за величие России!

Все встали.

"У нас в руках не Беларусь, а общество с неограниченными возможностями"

На второй день, после поездок в ЗИЛе уже под Президентским флагом, Лукашенко сидел в бывшем кабинете Кебича и составлял указы. Он не знал, как они пишутся. Вокруг валялись скомканные рваные листки. Так, надо не забыть Надьку Гарбузову. Куда ее? Хозяйственная баба. Моего пацана не бросила, растит. Атолина посажу... Пусть Совмин кормит. Ореховскому надо что-то дать. Не подвел мужик. Вовка Коноплев... Нашатался по деревням, самогона попил, погоны совали. В помощники его... Не забыть бы кого-нибудь. Так, Надька Ермакова из шкловской сберкассы. Часто к ней после баньки захаживал... Надо что-то придумать для нее. Инка Дробышевская. Баба грамотная. Понятливая... знают про их отношения, да хрен с ними. Не он один к ней в гостиничный номер захаживал. Правда, пьет, но стакан держит. Все болезни изнутри знает. Надо здравоохранение ей поручить. Ванька Титенков. Этот может... В стране все бесхозное. Надо переписать и заинвентаризировать. Лучше Вани с этим никто не справится. Ему Синицын рассказывал, как Ванька из кассы фонда "Наследие Чернобыля" растворил 400 тысяч долларов. Да так, что концов найти никто не может. А какой он Президент без своих денег? Ментов: Малумова, Корпиевича, Сазонова трудоустроить надо. Он постоянно зачесывал волосы, спадающие на лицо. От напряжения вспотел. Указ начал у него получаться.

* * *

Он уже две недели как Президент. Надоело порядком. Все чего-то просят, а он сам беден, как церковная мышь. Вчера обнаружил одну неприятность стал забывать запах соломы. Все, что связывает с прошлой жизнью, - это память. Как там моя Надька? Кто сейчас ласкает ее мягкие липкие губы и мнет огромную, пахнущую сыродоем грудь? При мысли о Надьке Гарбузовой его широкие, непривычно гладкие штаны ожили. В перекрестье штанин, в самом низу, забилась, стремясь наружу, молодая горячая плоть. Сладкая ломота разлилась во всем его большом теле. По-звериному раздувая ноздри, тяжело вдыхая в себя спертый совминовский воздух, он подумал: "А может, уединиться? Вспомнить тетю Веру из детства? Первую мою бабу с рваными чулками на подвязках". От этой предательской мысли, от этого предчувствия, кровь ударила ему в виски, рука привычно скользнула вниз. Нельзя! Нельзя! с бешенством остановил он ее движение. Тут нельзя, тут люди. К тому же он Президент!

* * *

Распаренный Лукашенко бухнулся в бассейн.

- Ну и здоровье у тебя! Втроем не отпаришь... - сказал Титенков.

- А ты жри меньше. И сала, и водки... Спортом занимайся, - рассмеялся Лукашенко. - Ты с кем рядом? С Президентом! Так выгляди соответственно.

Титенков хотел возразить, что у него нет такой округлой женской задницы и огромных ляжек, но вместо этого сказал:

- Кстати, тебе прикупиться надо... Пару костюмов, галстуков подобрать, да и туфли поприличнее... Тут Витька Логвинец. Тот костюм он тебе на выборы нормальный принес. Только размера не знает. Трудно на тебя подобрать. Мы должны помнить, кто мы, и выглядеть, ты прав, как следует...

Лукашенко задумчиво сказал:

- Кто мы? Еще сами не понимаем... Они думают, что в свое стойло приберут.

- Ты о ком?

- О россиянах. Ельцин звонил, поздравлял, советовал не торопиться с кадрами. Знаю, какие там планы вынашивают. Поставили мальчика и кировать будем.

- Да ты уж слишком... Грошей они дали немало.

- Мы сейчас с тобой свои заработать должны. Страна у нас, а не у них. Пойми ты, у нас в руках с тобой не Беларусь, а общество с неограниченными возможностями. Заработаем и править будем. А что там них в России? Гайдары, Чубайсы, пускай у себя разберутся. Мы такую власть устроим, что им не снилась. Как ты думаешь, что нужно России? Я как историк знаю - земля. Империя, как говорит Позняк, всегда хочет расширяться. Я помню, когда в колхозах все раскрали, началась программа укрупнения хозяйств. Самыми горячими сторонниками такого укрупнения были как раз председатели убыточных колхозов, они быстро смекнули - при укрупнении списываются долги и убытки. Вот и мы будем гудеть об союзе, укрупнять Россию. Смекнул или нет?

Титенков мрачно вздохнул:

- Не заиграйся, Сашка. Это ж тебе не совхоз...