Юрий Нерсесов - Трупный яд «покаяния». Зачем Кремль пресмыкается перед гитлеровцами?

Финские эсдеки не проводили сколь-нибудь значительных экспроприаций, не организовывали массовых расстрелов, и главное, никоим образом не помышляли отказываться от независимости страны во имя торжества коммунистических идеалов. В беседе с бургомистром Стокгольма Карлом Линдхагеном, Ленин в сердцах назвал финских эсдеков предателями революции, а Совнарком, не желая осложнить себе жизнь ради столь сомнительных союзников, официально заявил, что Россия будет соблюдать нейтралитет и не вмешиваться во внутренние распри в Финляндии.

Первоначально, революционный переворот в Хельсинки в Петрограде предпочли не замечать. Даже постоянные нападения белофинских отрядов на готовящиеся к выводу из страны российские гарнизоны и их вторжения на территорию северной Карелии практически не встретили никакого реального отпора.

Пользуясь этим, контрреволюционные силы развернули против проживающих в стране россиян террор, сравнимый разве что с грядущими подвигами чеченских боевиков. Представителей «некоренного» населения убивали прямо на улицах, грабили чуть ли не догола, а уж со всем недвижимым имуществом «русские оккупанты» могли проститься заранее. Без колебаний ставили к стенке даже антисоветски настроенных офицеров, которые при ФСРР прятались по домам, а с приходом белых радостно бросились их встречать. За несколько недель было расстреляно не менее тысячи российских граждан, включая женщин и детей, а ещё около 20 тысяч изгнано. Выручка, полученная в результате экспроприации казённой и частной собственности, составила 17,5 миллиардов золотых рублей.

Некоторые особо помешанные на общечеловеческих ценностях граждане до сих пор объясняют данный беспредел местью финнов злобно угнетавшим их колонизаторам. Однако между историей русско-финских и, скажем, англо-индийских отношений имелось, как минимум, две большие разницы. Прежде всего, Индия никогда не угрожала Британии. В то время как Финляндия и в XIII, и в XVIII, и в XX веках традиционно служила базой для нападений, сперва, на Новгород, а затем на Ленинград и Мурманск. Более того, сами финны охотно участвовали во всех без исключения вторжениях на российскую территорию.

Наконец, в отличие от британских, да и других европейских колоний у Финляндии по существу был статус самоуправляющегося государства в составе Российской Империи. Она имела свою валюту и собственную полицию. Все чиновничьи должности на её территории могли занимать только финские уроженцы, а в Российской империи финские уроженцы могли служить свободно, что и делали. Права же центральных органов были на финской территории столь ограничены, что большевики, анархисты и эсеры, включая террористов, чувствовали себя там почти в такой же безопасности, как в какой-нибудь Швейцарии. Так что хотя даже и при столь либеральном режиме стремление финнов к независимости понять вполне можно, их зверств, совершённых уже после её получения, это никак не оправдывает.

Тем не менее, Совнарком молчал целый месяц, и лишь когда сам главнокомандующий финской армией Карл Маннергейм заявил 23 февраля, что не вложит меч в ножны, пока не будет освобождена от большевиков Восточная Карелия, в Петрограде, наконец, зашевелились. Однако руки большевиков были связаны условиями Брестского мира, и никакой реальной помощи ФСРР, за исключением нескольких небольших партий оружия, они не оказали. Остаткам русских войск было приказано придерживаться нейтралитета. Попытка части петроградских красногвардейцев двинуться на помощь «розовым» была пресечена большевистским правительством по указанию Берлина, где на призывы белофиннов о помощи отреагировали незамедлительно. Предложение сбежавших из Хельсинки депутатов Сейма объявить страну монархией во главе с принцем Фридрихом Карлом Гессенским, тронуло сентиментального кайзера Вильгельма чуть ли не до слёз.

Вскоре в Финляндию было отправлено изрядное количество вооружения. Почти одновременно туда прибыл егерский полк, состоявший из финнов, сражавшихся на стороне Германии в Первую мировую войну. А начиная с 3 апреля в тылу «розовых» стали высаживаться первые подразделения 15-тысячной экспедиционной дивизии генерала фон дер Гольца. Противостоять этим отлично обученным частям вялые социал-демократы не смогли, и к середине мая 1918 года ФСРР торжественно отдала концы. Часть её защитников сбежала в Петроград, другие нашли убежище под крылышком высадившихся в Мурманске британцев, а свыше 20 тысяч были без особых церемоний прикончены счастливыми победителями или умерли в лагерях. Разобравшись с соотечественниками, новорождённая республика двинулась на завоевание сопредельных территорий. Аппетиты, которые она при этом демонстрировала, порой бросали в оторопь даже видавших виды кайзеровских генералов и британских моряков.