А Кабацков - «Включен в операцию». Массовый террор в Прикамье в 1937–1938 гг.

9,2 % репрессированных служащих работали в сельском хозяйстве. Среди них специалистов 63 %, руководителей — 33 %. Число довольно значительное, поскольку к категории служащих в колхозах можно отнести очень немногие профессии. Это агрономы, агротехники, ветеринары, бухгалтеры, счетоводы, учетчики, уполномоченные сельхозартели.

На транспорте было репрессировано больше руководителей (57 % от общего количества репрессированных транспортных служащих), чем специалистов (42 %). Речь идет о начальниках на железной дороге, в сплавных рейдах.

В леспромхозах работали до ареста 12,3 % репрессированных служащих, а еще 11,3 % работали в торговле, например, завмагами или начальниками потребкооперации.

Были среди репрессированных и государственные служащие: судья народного суда г. Березники, судебный исполнитель нарсуда г. Усолье, начальник команды служебного собаководства 188 полка НКВД, зав. архивным бюро Юрлинского райисполкома, секретарь Чердынского горсовета, делопроизводитель Кудымкарского райвоенкомата, участковый инспектор милиции.

Научная отрасль была представлена метеорологами, лаборантами; культура — цирковыми актерами и музыкантами духового оркестра.

Самой частой профессией репрессированных служащих можно назвать профессию бухгалтеров, счетоводов и экономистов — 317 человек. Это объясняется, с одной стороны, распространенностью данного вида деятельности: каждому сельхозу и промартели полагались счетоводы, а на каждом предприятии работал бухгалтер. С другой стороны, сама эта работа, видимо, была доступна для «бывших людей»: офицеров старой армии, членов небольшевистских партий. Работа с деньгами, похоже, не способствовала чистоте репутации в советском обществе. Для рабочих счетоводы и бухгалтеры были представителями начальства, ущемляющего их по части заработной платы. На них жаловались, писали в газеты и в соответствующие органы. Даже во время «кулацкой» операции нескольких бухгалтеров обвинили при аресте, помимо антисоветской деятельности, в массовых обсчетах при начислении зарплаты. Например, про одну из репрессированных писали:

«Овчинникова [бухгалтер вагонного участка ст. Зуевка. — А. К.], являясь дочерью служителя религиозного культа (попа), будучи враждебно настроенной по отношению к советской власти, проводила антисоветскую агитацию, распространяла клеветнические слухи по поводу неприкосновенности личности гражданина СССР, обзывала оскорбительными словами руководителей Советской власти. Извращала конституционное положение о демократических выборах в Верховный Совет СССР. Производила массовые обсчеты рабочих в заработной плате…» [428] Постановление о прекращении следственного дела. Наблюдательное дело Овчинниковой Нины Николаевны // ГОПАПО. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 6260. Л. 4–5.

Операция официально началась 5 августа 1937 г., однако некоторые подследственные оказались арестованными до этого. Например, Березниковский РО НКВД арестовал начальника пожарной охраны сплавконторы Я. Д. Франтика 2 августа 1937 г. [429] Дело по обвинению Франтика Я. Д.// ГОПАПО. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 14297 (его обвинили в шпионаже и приговорили к расстрелу). По приказу к одной из категорий принадлежали «содержащиеся в данное время под стражей, следствие по делам которых закончено, но дела еще судебными органами не рассмотрены». Толкуя этот пункт расширительно, можно было репрессировать и тех, кто просто арестован до вступления приказа в силу, но «изобличен следственными материалами».

Иногда, очень редко, несоответствие даты ареста и выхода приказа, видимо, смущало следователей. В деле счетовода Полина П. Ф. на ордере на обыск все написано одной ручкой и одним почерком, и стоит дата — 28 июля 1937 г., но она зачеркнута и другими чернилами исправлена на дату начала действия приказа № 00447–5.8.37 г. [430] ГОПАПО. Дело по обвинению Полина Петра Фроловича. Ф. 641/1. Оп. 1.Д. 14564. Почему появилось это исправление? Могли и так отдать его на суд тройки, но, скорее всего, решили следовать букве приказа.

В первый месяц так называемой «кулацкой» операции из 2062 арестованных 257 были служащими. В следующем месяце последовал спад арестов, объясняющийся, видимо, тем, что органы НКВД не успевали оформлять дела арестованных. Еще три пика арестов служащих приходятся на октябрь, декабрь 1937 г. и февраль 1938 г. Наибольшее число служащих было арестовано в октябре 1937 г. — 284 человека, это 27 % от всех арестованных в процессе операции.