В марте 1577 г. Кириллов монастырь получил две тарханные (освобождающие от налогового обложения) грамоты. Одну направили во все дворовые города за приписыо дворового дьяка А. Шерафединова. Другую — во все города «нашего государства» за приписью земского дьяка С. Лихачева. Интересно, что в 1576 г. посаженный во главе земщины Симеон Бекбулатович именовал «свои», т. е. земские, города также: «города нашего государства». Земщина оставалась и при нем и после него отделенной от опричнины, от двора.
Р. Г. Скрынников выразил несогласие с утверждением, что дворовые территории и города, фигурирующие в источниках до самой смерти Грозного, суть опричные территории и города. Он обратил внимание на то, что, согласно разрядной росписи 1577 г., Разряд направил в некоторые города и земли «дворян из земского» для сбора на государеву службу служилых людей — детей боярских. Очевидно, заключает исследователь, эти города не принадлежали к составу двора, иначе туда не могли быть посланы земские сборщики.
На наш взгляд, дело обстоит не так очевидно.
Заключение, будто в названные дворовые города «не могли быть посланы сборщики из земского», исходит из посылки, будто на опричных, а затем на дворовых территориях «испомещались» сплошняком одни лишь опричники и дворовые. Такое представление неточно. На опричных и дворовых территориях и в городах наряду с опричными и дворовыми служилыми людьми находились и земские, которых при переходе данной местности в опричнину или в двор, оттуда не выселяли. Собирать их на службу по земским спискам направлялись земские сборщики. К тому времени, когда эти сборщики отправились в дворовые города собирать на службу своих служилых людей, дворовые из этих мест уже находились в царском войске. Об этом с очевидностью свидетельствует тот факт, что они уже фигурируют в той же самой росписи 1577 г., в подразделениях, численный состав которых тут же указан с точностью до одного человека.
К числу уже приведенных данных, подтверждающих, что опричнина не была отменена Грозным и 1572 г., следует прибавить и еще одно свидетельство современника. Речь идет об «Истории о великом князе Московском» А. М. Курбского. Нетрудно представить себе, с каким злорадством написал бы он о провале опричной политики Грозного, об отмене ненавистной опричнины. Но, как известно, найти ни в этом, ни и других сочинениях Курбского хотя бы намек на отмену опричнины невозможно.
В 1573–1574 гг. к моменту окончания своей «Истории» Курбский пишет об опричнине как о существующем учреждении. «О, окаянныи… пагубники отечества, и телесоядцы, и кровопийцы, — обращается Курбский к опричникам, — поколь маете безстудствовати и оправдати такова человека растерзателя». В патетическом этом вопросе звучит надежда на уничтожение опричнины. Но «доколе» опричники будут «безстудствовать», Курбский не знает и конца опричнины явно не предвидит. Опричнина и опричники продолжают существовать для Курбского и в более поздние годы. В своем третьем послании Ивану Грозному, написанном в сентябре 1579 г., Курбский говорит, что с пути истинного людей совращает дьявол, и продолжает: «Как ныне и с твоим величеством по воле его случилось: вместо избранных и достойных мужей, которые, не стыдясь, говорили тебе правду, окружил себя сквернейшими прихлебателями и маньяками, вместо крепких воевод и полководцев — гнуснейшими и богу ненавистными Вельскими с товарищами их, вместо храброго воинства — кромешниками, или опричниками кровоядными, которые несравнимо отвратительнее палачей».
Для Курбского опричнина началась давно — с изгнания «избранных и достойных мужей», т. е. Сильвестра, Адашева и их соратников. Однако он не случайно не упоминает здесь имен организаторов опричнины — Басмановых «с товарищи», поскольку они давно сошли с исторической сцены. Он очень точно выбрал род Вельских, символизирующий как бы всю кровавую историю опричнины от Малюты Скуратова-Бельского и до виднейшего дворового деятеля конца 70-х гг. Богдана Яковлевича Вельского. В своем последнем послании Курбский все еще заклинает царя: «Очнись и встань! Никогда не поздно…». Среди шагов, которые царь должен предпринять, чтобы спастись, очиститься, начать новую жизнь, а главное, чтобы прекратить ужасные бедствия своей страны, важнейшим, по мнению Курбского, является прекращение разгулов «кромешников» — опричников.
Как видим, Курбский ни в коей мере не поддается на удочку отрицания и сокрытия опричнины.
Читать дальше