Даниил Альшиц - Начало самодержавия в России

Как видим, друг и защитник воинников И. Пересветов расхваливает жесточайшие меры против татей и разбойников из их числа. Нет причин полагать, что этот мотив присутствует у него случайно. Другое дело, что мера, подчеркивавшая неослабность действия прежней карательной системы в отношении служилых людей, подавалась в духе времени в качестве льготы и особой милости. Одним из первых решений правительства, которое была вынуждена утвердить Боярская дума, явился указ о местничестве 1549 г. Вскоре, в 1550 г., он был дополнен более подробным указом.

В Официальной разрядной книге московских государей находим уникальную по своей полноте и достоверности картину местнических споров и приговоров XVI в. Благодаря этому мы можем составить себе представление о тех реальных последствиях, которые имели указы 1549–1550 гг. Произошло явное «огосударствление» местничества. Назначение на службу стало государственной обязанностью. Неисполнение ее влекло наказание, иногда очень суровое. Арбитром в решении местнического спора стал глава государства, который для подготовки своего, решения мог создать думскую комиссию. Служебное начало при назначении на должность было поставлено выше родового.

Укрепление нового государства (монархии) требовало решительной замены хищнического аппарата власти на местах, сложившегося при боярском правлении. В порядок дня встало создание аппарата чиновников государства, [16] Слово «чиновник» уже употреблялось в XVI в. деятельность которых исключала бы злоупотребления в отношении казны и произвол в отношении подданных со стороны практически бесконтрольных наместников.

В служебнике второй половины XVI в. сохранилась молитва, которая рекомендовалась как образец покаяния для дурных наместников. В ней явно присутствуют элементы столь принятого при Грозном сатирического разоблачения «сильных» и «брюхатых» хищников и мздоимцев: «Съгреших пред богом и по бозе пред государем пред великим князем — русским царем. Заповеданная мне им нигде же его слова права не сотворих, но и все иреступих и солгах и не исправих. Волости и грады держах от государя и суд не право, по мзде и но посулу. Праваго и вени доснех, а виноватого правым доспех. А государю суд неправо сказах — все по мзде и по посулу. Невинных на казнь и на смерть выдах, а все по мзде и по посулу. Ох мне, грешному! О горе мне, грешному! Како мене земля не пожрет за моя окаянные грехи преступившему заповид божию и закон, и суд божей, и от государя своего заповеданное слово. И богатьства насильством, и кривым судом, и неправдою стяжах и преобретох. Отче, прости мя — съгреших, аще буду и свою челядь насильством и неправдою казних и наготою, и гладом, и босотою озлобих. И в том, отче, прости мя согреших и сотворих в спя, или в лихом ядении, или во пьянстве врагом зле прельщаем, падая в блюд и во прелюбодейство, и в клятвы во свады, и во игры злыи во свары, и во преступления клятвы…». Наиболее эффективной формой создания исполнительного аппарата явилось избрание на местах самими подданными чиновников для несения государственных, «казенных» функций. Выбранные в городах и волостях целовальники и старосты становились «чиноначальными» людьми государства. Выборность и сменяемость этих лиц ставила их деятельность в пользу государства и контролируемую государством также и под контроль подданных.

Создавая таким способом широкую, разветвленную систему служащих ей чиновников, центральная власть избавляла себя от недовольства подданных за их злоупотребления.

Реформы, проводимые в этой области, больше, чем что-либо другое, помогали создать впечатление, что власть является защитником интересов «всей земли», что царь и его советники устанавливают «суд и правду» для всех, «кто ни буди».

Но дело, разумеется, не только в тех или иных впечатлениях и представлениях. Система выборности местных властей, реально сокращавшая масштаб злоупотреблений и произвола, реально увеличивавшая доходы казны и реально улучшавшая правопорядок, была решительным шагом в направлении ликвидации пережитков удельно-феодальной эпохи. Замена многочисленных наместников и кормленщиков — местных «царьков» прямыми связями между государством и его населением через органы местного самоуправления превращала жителей бывших уделов в подданных государства, подчиненных его законам.

Требование всеобщего подчинения единому закону оборачивалось требованиями к самому закону. Законность как установление против произвола не имела бы никакого смысла, если бы в ее установлении царил произвол. Тем самым система реформ, предпринятых фактическим правительством в конце 40-х и 50-х гг. по самой своей сути была изначально связана с идеей ограничения царской власти «мудрым советом» — той или иной формой представительства, выражающим в отличие от кастовой Боярской думы преимущественно интересы служилой массы и верхов посада.