Семен Блюменау - Людовик XV

Злодея взяли на месте. Выходцу из Артуа, Дамьену, работавшему слугой в парижских домах, было уже за 40. Возникла версия о заговоре, тем более, что покушавшийся служил у людей, связанных с Парижским парламентом, а причащался у иезуитов, которые, по мнению многих, поднаторели в убийстве королевских особ. Но следствие, допрос 85 свидетелей и преступника, которого жестоко пытали, показали, что он действовал в одиночку. То был психически неуравновешенный человек, о чем свидетельствовали и его поведение, и избранное орудие покушения — перочинный нож. Но несомненно на Дамьена повлияли господствовавшие в Париже настроения; он разделял всеобщую ненависть к тем, кто отказывал в причастии умиравшим оппонентам буллы.

Приговор поражал садизмом. Было предписано сжечь Дамьену правую руку, затем вырвать раскаленными щипцами куски мяса из разных частей тела, залить раны расплавленным свинцом и кипяченым маслом, и, наконец, разорвать с помощью четырех лошадей. Можно много говорить о жестоком веке, о людях из народа, требовавших мучений для осужденного, но все это не извиняет французского монарха. В ту пору идеи гуманизма не только получили хождение в передовой общественной мысли, но и частично отразились в политической практике "просвещенных деспотов". Людовик XV был не из их числа.

Политический кризис 1750-х годов ослабил позиции столь влиятельного слоя, как духовенство. Особенно непопулярными оказались представители Общества Иисуса, известные рьяной защитой буллы "Унигенитус" и решительным отказом в причастии даже ее умиравшим противникам. Это добавило ненависти к иезуитам, вызванной долговременными факторами: их ориентацией на вненациональные силы, закрытостью от общества, участием, реальным или мнимым, в разного рода заговорах, эластичностью морали, неподобающими для церковной структуры богатствами. Организаторскую и руководящую роль в борьбе французской общественности с Орденом взяли на себя парламенты, уже поднаторевшие в противостоянии ортодоксальному духовенству.

Поводом к наступлению на иезуитов стало дело одного из них — отца Лавалетта, торговавшего колониальными товарами и взявшего огромный кредит у Марсельского коммерческого общества. Но англичане, захватывавшие французские суда, овладели и грузами, принадлежавшими незадачливому негоцианту. Он стал банкротом, а Орден отказался нести ответственность за своего члена и возвратить деньги марсельским заимодавцам. Те обратились в судебные инстанции и дело разбиралось Высшей палатой Парижского парламента. Она присудила иезуитов к уплате 3 млн ливров.

Прекрасно зная о уязвимых элементах доктрины Общества, парламенты настояли на немедленном рассмотрении их статусов. Особые нарекания вызвали положения о верховенстве пап над государями и зависимости национальных церквей от Рима. В старых, но все время переиздававшихся сочинениях иезуитов допускалась при определенных условиях возможность цареубийства. Практика Ордена и труды его членов давали некоторые основания говорить о "извращенной морали". Вооруженным такой аргументацией парламентариям было проще довести борьбу с Обществом Иисуса до конца.

6 августа 1761 г. Парижский парламент запретил иезуитам преподавательскую деятельность. Король добился отсрочки введения этой меры. Но к гонениям на иезуитов подключились провинциальные магистраты: парламент Прованса потребовал конфискации всего имущества Ордена, а Ру-анский и вовсе высказался за его ликвидацию. С ним согласился и Парижский парламент. Но последнее слово оставалось за Людовиком XV, который оттягивал решение как мог. И только в ноябре 1764 г. появился королевский эдикт об упразднении Ордена иезуитов во Франции [27] 27 Histoire de France: La France des Lumieres: 1715-1789. p. 1970, p. 26-28. . Тяжелое поражение страны в Семилетней войне, дальнейшее падение своего авторитета заставили монарха уступить давлению общественного мнения.

Плачевные для Франции результаты войны обусловливались как объективными обстоятельствами, так и просчетами короля и его окружения. Самыми серьезными в ту пору были англо-французские противоречия в связи с колониальной экспансией обеих стран, а также в Европе. Но на заморских территориях на 10 английских поселенцев приходился только один француз. Другим козырем британцев являлся их флот, превосходивший французский по количеству кораблей, силе бортового огня и скорости стрельбы в 2–3 раза. Состояние военно-морских сил и ситуация с колониями беспокоили Людовика XV, рассчитывавшего, однако, что решающее значение для исхода конфликта будут иметь его сухопутные войска, в мощь которых он верил. Помня о болевых точках в отношениях между Англией и Францией в Германии и Южных Нидерландах, он также полагал, что в условиях разделения Европы на противоборствующие коалиции, франко-британское столкновение быстро перерастет в общеевропейскую войну, главной ареной которой станет Старый континент. Планы монарха не отличались ясностью, обнаруживали прежнее пристрастие к многоходовым комбинациям ради увеличения престижа страны в мире и содействия государствам, ведомым родственниками французского королевского дома.