Владимир Невежин - Если завтра в поход…

Естественно, эффективность любой политико-идеологической кампании определяется степенью распространения в общественном сознании тех идей, которые выдвигались в ее ходе, пониманием представителями всех социальных групп населения конкретных задач, поставленных перед ними правящей элитой. «Нерешительность кремлевских верхов, – писал Г.В. Костырченко, – привела к тому, что психологическая подготовка населения к войне так и не началась в сколько-нибудь ощутимом виде и широких масштабах». [654] Костырченко Г.В. Указ. соч. С. 221.

По этому поводу прежде всего следует отметить, что ввиду непродолжительности конкретной кампании, о которой идет речь (она длилась около полутора месяцев и по объективной причине, а именно ввиду нападения Германии на СССР была прервана), определить степень ее эффективности довольно трудно.

Однако имеется фактический материал, на основании которого можно сделать вывод: идея наступательной войны, являвшаяся основным стержнем политико-идеологической кампании мая-июня 1941 г., несмотря на незавершенность самой кампании, начала проникатьв сознание советских людей.

С одной стороны, как среди гражданских лиц, так и в воинских подразделениях буквально накануне и в первые дни после начала германской агрессии против СССР было распространено мнение, что именно Советский Союз первым начал либо спровоцировал эту войну. Высказывания подобного рода были зафиксированы органами НКВД в июне 1941 г. В этом смысле довольно показательно мнение сотрудника Главного интендантского управления РККА Палеева, который заявил буквально следующее: «…ускорение войны с Германией вызвано нашими провокационными действиями, то есть сосредоточением войск на Западной границе, а главное, выступлением тов. Сталина на выпуске Академиков (5 мая 1941 г. – В.Н. ), где он заявил, что вступление СССР в войну – есть вопрос выбора момента. Кроме того, на всех докладах по международному вопросу, особенно закрытых, также говорилось, что война с Германией неизбежна, поэтому было бы странным со стороны Германии ожидать нашего сосредоточения. Надо признать, что удар немцев на нас, с их точки зрения, был единственно правильным решением сложившейся обстановки». [655] Мельтюхов М.И. Материалы особых отделов НКВД… С. 316; он же. Упущенный шанс Сталина… С. 365.

С другой стороны, несмотря на факт нападения Гитлера в первые дни войны наступательный настрой, внедренный пропагандой, был силен как в сознании гражданских людей, так и среди командно-политического состава Красной Армии. Так, ответственные контролеры горкома партии, побывавшие 23-24 июня 1941 г. на крупнейших предприятиях Москвы (заводы «Шарикоподшипник», «Красный пролетарий», фабрика «Большевичка»), зафиксировали распространение среди рабочих и ИТР «слухов» и «разговоров» о том, что якобы Красной Армией взяты Варшава, Данциг (Гданьск) и Кенигсберг и она уже ведет успешное наступление на Румынию». [656] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 44. Л. 70, 72, 73.

Н.К. Попель, начальник политотдела механизированного корпуса, дислоцировавшегося в Западной Украине, 22 июня 1941 г. наблюдал, как советские танкисты писали мелом на бортах своих боевых машин лозунг «Даешь Берлин!». Из разъяснений командира танкового батальона Попель уяснил, что «сочинял» такого рода лозунги замполит, который надеялся в скором времени «прикончить Гитлера» и пройти по главной берлинской магистрали – Унтер ден Линден. Да и сам Н.К. Попель не сомневался: «бои из приграничной полосы перенесутся вскоре на территорию сопредельных государств, а затем – Германии». [657] Попель Н.К. Указ. соч. С. 21, 22.

То, что ответственные политработники в действующих воинских частях, вопреки логике развития событий, продолжали придерживаться прежних наступательных установок, приводило порой и к трагическим результатам. На заседании военного совета Юго-Западного фронта 23 июня 1941 г. после получения указаний из Москвы о начале наступления начальник штаба фронта генерал-лейтенант М.А. Пуркаев высказал обоснованное мнение: поставленная боевая задача в условиях, когда враг быстро продвигается вперед, является невыполнимой. В ответ член военного совета фронта корпусной комиссар Н.Н. Вашугин с возмущением парировал: «А вы подумали, какой моральный ущерб нанесет тот факт, что мы, воспитывавшие Красную Армию в высоком наступательном духе, с первых дней войны перейдем к пассивной обороне?». [658] Баграмян И.Х. Указ. соч. С. 116. После провала попыток контрнаступления фронта Н.Н. Вашугин 28 июня 1941 г. покончил жизнь самоубийством. [659] Русский Архив: Великая Отечественная. Т. 12(1). С. 60.