Владимир Лобанок - Партизаны принимают бой

Ночь под новый, 1944 год выдалась морозная, ясная. Высокий бархатный купол неба был густо усыпан звездами. Ковш Большой Медведицы висел прямо над Двиной, словно собирался зачерпнуть в полынье холодной и прозрачной воды. Мороз все крепчал, до костей пробирая часовых. У партизан сильно мерзли ноги, но стучать валенками в настороженном лесном безмолвии запрещалось. Мороз стал донимать даже деревья, их треск отвлекал внимание, мешал слушать и смотреть. Посты на рубежах обороны были повсеместно усилены.

В самую полночь секреты на участке обороны партизанской бригады имени В. И. Чапаева, находившиеся километрах в трех от Западной Двины, вдруг увидели, как за рекой в небо взвились сотни разноцветных ракет, вслед за ними потянулись ниточки трассирующих пуль. Это гитлеровцы салютовали Новому году. Партизаны не отметили приход сорок четвертого салютами: надо было беречь патроны.

Правда, к Новому году положение с боеприпасами несколько улучшилось. В последних числах декабря, несмотря на нелетную погоду, над зоной на высоте 200–300 метров пронеслась группа скоростных советских бомбардировщиков в сопровождении истребителей. Мирные жители и партизаны были поражены необычным зрелищем. Люди от радости бросали вверх шапки, бежали вслед пролетевшим самолетам.

— Наши прилетели!..

Надо было видеть, как поднялось у людей настроение. Особенно порадовали партизан «посылки» с Большой земли: самолеты сбросили около 100 тысяч винтовочных и автоматных патронов. Это было большое, в прямом смысле свалившееся с неба счастье. К сожалению, удалось собрать не весь груз: часть ящиков разбилась, патроны рассыпались и потерялись в глубоком снегу.

Скоро установилась летная погода, были налажены регулярные рейсы У-2. Только за декабрь-январь они доставили в зону около 700 тысяч винтовочных и автоматных патронов, а также патроны для противотанковых ружей, гранаты, тол, перевязочные материалы. Обратными рейсами было вывезено около 300 раненых партизан.

Боеприпасы мы получили как раз в тот момент, когда они были больше всего нужны. Дело в том, что в первых числах января из различных источников стали поступать сведения о подготовке новой вылазки карателей. В районе Лепеля удалось захватить «языка», заведующего делопроизводством штаба бригады предателя Каминского, — некоего Котова. «Язык» оказался довольно осведомленным. На допросе он рассказал о готовящемся наступлении карателей.

— Когда намечается начало операции?

— В середине января.

— Точнее.

— Ориентировочно числа семнадцатого или восемнадцатого. Но дата, по-видимому, будет уточнена.

Предатель заискивал перед партизанскими командирами, унижался, молил о пощаде, рассказывал все, что ему было известно о планах своих хозяев. Было противно смотреть на этого трусливого подонка.

Продолжая давать показания, Котов рассказал о секретном совещании у командующего 3-й немецкой танковой армией генерал-полковника Рейнгардта, на котором присутствовал заместитель Каминского.

— Какие силы собираются использовать фашисты?

— Бригаду Каминского, охранные, эсэсовские части, местные полицейские гарнизоны.

— И все?

— Генерал обещал выделить также две регулярные дивизии. После боев под Невелем они сейчас находятся на переформировании.

— Где?

— Кажется, в Улле.

Перепроверка подтвердила эти сведения.

Итак, предстояла новая встреча с Рейнгардтом. Этот гитлеровский генерал приобрел известность еще в 1940 году, когда командовал танковым корпусом, действовавшим во Франции. Корпус, наступавший в мае 1940 года севернее Седана, с ходу форсировал реку Маас близ Мантерме и открыл путь 7 танковым и 5 моторизованным дивизиям. О Рейнгардте тогда говорили и писали как о мастере внезапного удара, умеющем успешно преодолевать все трудности технического осуществления операции. Таким его считали вплоть до битвы под Москвой, где 3-я танковая армия потерпела серьезное поражение.

Ко времени описываемых в книге событий Рейнгардт успел «прославиться» как кровавый каратель. Он одним из первых дал толкование секретного приказа Гитлера «О командос» [13] См. «Нюрнбергский процесс». Сборник материалов, т. 2, М., 1951, стр. 460. , который послужил «юридическим» основанием для убийства пленных и партизан. Из приказа не было ясно, на кого он распространяется. Рейнгардт сделал вывод, что нужно расстреливать всех советских партизан. Распоряжение командующего выполнялось неукоснительно. В одном из докладов разведотдела 3-й танковой армии записано, что по подозрению в «антигерманской деятельности» в апреле 1943 года расстреляно 25 человек, в мае того же года — 32, за время операции «Громовой клин» — 91 партизан. В мае 1943 года по подозрению в участии в «Витебском деле» (убийство редактора фашистской газеты, взрыв моста и покушение на дом полицейской управы в Витебске) расстреляно 35 человек. Однако зверские расправы фашистов с советскими патриотами приводили лишь к дальнейшему росту партизанской борьбы.