Зигрид Грёссинг - Максимилиан I

Но его внутреннее разочарование оказалось огромным. До глубины души возмущенный бесчестным поведением князей в Аусбурге, он твердо пообещал себе задать им в ближайшем будущем хорошую взбучку, надолго бы им запомнившуюся. В большом государстве оставались и другие люди, люди, чувствовавшие себя обязанными Максимилиану, и именно на них он возлагал свои надежды на будущее. Они не могли предъявить многовековое генеалогическое древо, выйдя, кто из имперского, кто из свободного воинского сословия, а некоторые и вовсе были простыми людьми, пришедшими на службу к королю. Но на их глубочайшую преданность он мог положиться. Когда король слишком медлил с выплатой жалованья, им каким-то образом удавалось помочь самим себе: они проворачивали темные делишки или находили другие кривые пути, чтобы получить верную прибыль. Максимилиан всегда закрывал глаза на такие обстоятельства, он и сам время от времени пользовался подобными методами. Например, отдал тайный приказ взломать сундуки с деньгами, полученными за продажу индульгенций, и не послал гульдены, попавшие к нему в руки, в Рим, как полагали верующие, а спрятал их в собственных карманах.

Король давно хотел привлечь к себе на службу способных людей, которые могли бы привести в порядок его финансовые дела. Но легко сказать, да трудно сделать, ведь каждому из этих «экспертов» предстояло справиться с казавшейся неразрешимой задачей. Когда у Максимилиана заводились деньги, он вкладывал каждый свободный гульден в вооружение, а если денег не было, положение становилось весьма затруднительным.

Пауль фон Лихтенштайн, один из лучших людей на службе у Максимилиана, не стеснялся устраивать королю нагоняй, если тот уменьшал жалованье. Максимилиан не так-то легко обижался, если удавалось найти верный тон в общении с ним. Лихтенштайн знал своего господина: он много времени провел с королем в Инсбруке и научился правильно понимать Максимилиана. Когда Пауля фон Лихтенштайна приняли в «штаб» Максимилиана, самой неотложной задачей он посчитал оздоровление финансов, причем его идеи упали на благодатную почву. Ему удалось снова вступить в коммерческие сделки с Фуггерами, и деньги опять потекли в пустую кассу, а Максимилиан, придя в хорошее расположение духа, уже предчувствовал долгожданную войну с Венецией — вопреки представлениям Пауля, собиравшегося использовать аусбургские гульдены совсем на другие цели.

В результате столкновений совершенно противоположных мнений спонтанный, а иногда и несправедливый в оценках своих соратников Максимилиан отправил в отставку «лучшего мужа тирольской земли» и своего «верного слугу».

Его место занял молодой, динамичный Якоб Виллингер, вынашивающий далеко идущие планы совершенно в духе Максимилиана. Он не только взялся за управление очень сомнительной финансовой ситуации в Тироле, но и надеялся с помощью частных инвестиций, приносящих хорошие проценты, увеличить свое и без того не малое состояние. Виллингер явно не имел точного представления о своем господине, иначе он бы знал: каждый гульден, попадавший в руки Максимилиана, для всех остальных с этого момента был потерян. И Виллингер тоже потерпел кораблекрушение.

От государства, как и прежде, не приходилось ждать финансовой поддержки, из-за чего на Тироль ложилась основная нагрузка. Максимилиан создал здесь образцовую систему правления, перенесенную затем на всю империю, когда в 1502 г. его самому серьезному противнику, имперскому канцлеру Бертольду фон Майнцу, наконец пришлось отдать свой скипетр. Тирольский порядок с его придворным советом, судом и придворной канцелярией после всех препятствий, устраиваемых князьями, пришел на смену старым органам государственного правления. Король уже до 1502 г. собирался сделать придворный совет правительством империи, но князья упорно отказывались принимать это предложение. Они приводили следующие аргументы: король до сих пор правил хорошо, пусть так и остается. Ясно и отчетливо имперские князья осознавали опасность полного отстранения от власти и не собирались этого допускать. До сих пор им удавалось привязать к себе Максимилиана обещаниями будущих налоговых денег. А так как король из года в год находился в тяжелых финансовых обстоятельствах, он вновь и вновь надеялся, что князья сдержат свои обещания — постоянная игра в кошки-мышки, перенесенная на высокий политический уровень, пока Максимилиан не оказался в состоянии реформировать органы управления основательным образом.