неизвестен Автор - Плавание Святого Брендана

За ними проследовали женщины, и пресвитеру показалось, что их бесчисленное множество, они ехали верхом так, как это положено женщинам, и сидели в женских седлах, утыканных раскаленными гвоздями. Ветер постоянно приподнимал их над седлом примерно на один фут и тут же снова опускал на острые шипы. Пылающими гвоздями были изранены их ягодицы, уколы и ожоги причиняли им тяжкие страдания. Несчастные каялись в гнусностях, за которые они подверглись подобным казням. Без сомнения, они удостоились этой участи за непотребные прелюбодеяния и плотские наслаждения, которым без устали предавались в земной жизни, и вот теперь наказанием для них стали огонь и зловоние. Громко восклицая, они оглашали округу страдальческими воплями, исторгнутыми нестерпимыми муками. В этой процессии священник узнал некоторых знатных женщин, а еще он заметил там множество мулов и лошадей с женскими седлами на спинах, принадлежащих тем, кто еще жив.

Пресвитер не мог пошевелиться от страха при виде подобного зрелища. Следом за женщинами тянулась многочисленная процессия клириков, монахов, а также их наставников - епископов и аббатов. На головах у клириков и епископов были черные шапки, головы монахов и аббатов были покрыты черными капюшонами. Они рыдали и плакали, а некоторые из них окликали Вальхелина и просили его по прежней дружбе, чтобы он за них помолился. Пресвитер увидел там тех, кого люди считали праведниками и кого человеческое суждение причисляло к святым, находящимся на Небесах. <...>* Пресвитер задрожал от столь ужасного зрелища и приготовился к худшему. Тут перед ним появилось следовавшее за монахами и клириками войско рыцарей. Они восседали на огромных лошадях и были вооружены так, словно отправлялись на войну, все они выступали под черными знаменами. Среди них были Ричард и Балдуин, сыновья графа Жильберта, которые недавно умерли, и множество других, кого я не смогу перечислить. Среди прочих там был и Ландри де Орбек, умерший за год до того, и он заговорил с пресвитером, громким голосом выкрикивая свои поручения, и прежде всего попросил о том, чтобы священник передал несколько слов его жене. Те, кто следовал в строю спереди и сзади, заставили его замолчать и сказали пресвитеру: "Не верь Ландри, ибо он - лжец!" Он был виконтом и судебным поверенным Орбека и возвысился благодаря своему уму и сметливости, несмотря на скромное происхождение. В своих действиях и указаниях он поступал по собственной прихоти, получая подарки, переворачивал правосудие и служил скорее жадности и лжи, чем справедливости. Недаром даже его спутники, подвергавшиеся таким же мучениям, прозвали его обманщиком. В этом строю перед ним никто не заискивал и никто не восхищался его врожденным красноречием. Воистину, пока мог, он старался оградить свои уши от просьб бедняков, а теперь никто не желал склонять свой слух к его мольбам.

* Ордерик упоминает некоторых из тех, кого считали благочестивыми люди, а затем обращается к рассуждениям о чистоте душевной, не связанным с рассказом пресвитера.

Вальхелин, проводив глазами строй рыцарей, стал размышлять и сказал про себя: "Несомненно, это свита короля Херлы. Я слышал, что многие видели ее, однако не доверял рассказчикам, ибо никто не представил подлинных доказательств. Ведь только что передо мной проследовали тени усопших, но и мне никто не поверит, если я ничем не смогу подтвердить свои слова. Приближусь-ка я к одной из лошадей, которые скачут за ними, взберусь на нее, отведу домой и покажу соседям в качестве доказательства". И он тут же подошел к черному как уголь скакуну, но тот вырвался из его рук и поскакал вслед за вереницей эфиопов. Пресвитер опечалился, что не смог завладеть желаемым, однако он был молод, смел и силен. Встав посреди дороги, он приготовился схватить приближающегося коня. Конь же дал поймать себя, извергнув из ноздрей огромное облако, подобное длинному копью*. Пресвитер поставил левую ногу в стремя, а рукой схватил удила и тут же почувствовал под стопою невероятный жар, а сквозь ладонь, зажавшую удила, в его тело до самого сердца проник нестерпимый холод. И тут же к нему подъехали четверо всадников, сказавшие леденящими голосами: "Зачем ты набрасываешься на наших лошадей? Отправишься с нами! Никто из нас не причинил тебе вреда, тогда как ты попытался украсть наше добро!" Почувствовав сильный страх, он отпустил коня, и, в то время как трое рыцарей хотели схватить пресвитера, четвертый сказал: "Оставьте этого человека и позвольте мне поговорить с ним, ибо через него я могу передать послание своей жене и детям". Затем он обратился к перепугавшемуся насмерть пресвитеру: "Прошу, выслушай меня и передай моей жене то, что я скажу". Пресвитер ответил: "Я не знаю, кто ты, да и жена твоя мне не знакома". Рыцарь сказал: "Я - Вильям де Глос, сын Бамона, который был знаменитым трапезничим Вильгельма из Бристоля и его отца Вильгельма, графа Херефорда. Я запятнал себя тем, что грабил и разорял и совершил больше прегрешений, чем о том можно рассказать. Из прочих смертных грехов больше всего повинен я в стяжательстве. Ссудив деньгами одного поселянина, я в залог забрал его мельницу, он же так и не смог вернуть долг, и я оставил мельницу своему сыну, лишив законных наследников их имущества. Поэтому во рту у меня раскаленный железный жернов, и носить мне его тяжелее, чем полный руанский сундук. Прошу тебя, скажи Беатрисе, жене моей, и Роджеру, сыну моему, чтобы они пришли мне на помощь и как можно скорее возвратили наследникам залог, доход от которого уже давно превысил сумму долга. Пресвитер ответил: "Вильям де Глос умер давным-давно, и у меня нет доверия к твоим словам. Я не знаю, кто ты такой. Не знаю, кто твои наследники. Если я осмелюсь рассказать подобное Роджеру де Глосу, его братьям или их матери, они сочтут меня сумасшедшим". Вильям же продолжал настаивать, приводя всевозможные доказательства. Пресвитер же прекрасно понимал то, что слышал, однако притворялся, что ни о чем не знает. Однако, вняв наконец горячим мольбам, он пообещал сделать то, о чем его просят. Вильям же повторил все еще раз, добавив к своему длинному рассказу много новых подробностей. Между тем священник подумал о том, что все же не посмеет передать наказ этого несчастного кому бы то ни было: "Людям не следует знать об этом. Я никому не расскажу о том, что услышал". Тут же взбесившийся рыцарь протянул руку и схватил пресвитера за горло и, соскочив на землю, принялся ему угрожать. Вальхелин же почувствовал, что рука, сжимающая его шею, обжигает кожу, словно огонь, и воскликнул: "Пресвятая Дева Мария, Матерь Божья, помоги мне!" Стоило только ему обратиться за помощью к Сострадающей Родительнице Сына Божьего, как благодаря вмешательству Всевышнего появился одинокий рыцарь с мечом в правой руке и, размахивая обнаженным клинком, прокричал: "Проклятые, зачем вы убиваете моего брата? Оставьте его и убирайтесь прочь!" Они тут же умчались, поспешив вслед за строем эфиопов.