Элеонора Павлюченко - В добровольном изгнании [О женах и сестрах декабристов]

…Сергей Григорьевич Волконский вернулся из Сибири в канун семидесятилетия. Марии Николаевне исполнилось пятьдесят, что по тем временам означало старость. Но все же ей оставалось еще семь лет жизни — в кругу детей, внуков, с мыслями о прожитом и пережитом.

Природа щедро одарила Волконскую, дав ей своеобразную красоту, ум и отчасти характер, отшлифованный хорошим воспитанием, полученным в семье Раевских, чтением книг (она владела, как родным, английским и французским языками, «пустых» же книг никто не видал в ее руках); замечательный голос и музыкальные способности.

М. Н. Волконская

Акварель Н. Бестужева. Петровский завод. 1837 г.

Зинаида Волконская писала когда-то, что жизнь Марии Николаевны «запечатлена долгом и жертвою». О совести и долге много говорит и сама декабристка. Накануне отъезда в Сибирь она сообщает «нежным, хорошим, чудесным и замечательным сестрам» о том, что счастлива, потому что «довольна собой». [232] См.: О. И. Попова . История жизни М. Н. Волконской. — В кн.: Звенья, кн. 3–4. М. — Л., 1934, стр. 60. А вот что пишет она В. Ф. Вяземской, жене поэта, прожив полгода в Благодатском руднике: [233] Письма М. Н. Волконской В. Ф. Вяземской, хранящиеся в ЦГАЛИ, переведены с французского и опубликованы Т. Г. Цявловской; см. ее ст.: Мария Волконская и Пушкин (новые материалы). — В кн.: Прометей. Историко-биографический альманах, № 1. М., 1966. «С тех пор как я уверена, что не смогу вернуться в Россию, вся борьба прекратилась в моей душе. Я обрела мое первоначальное спокойствие, я могу свободно посвятить себя более страдающему. Я только и думаю о той минуте, когда надо мной сжалятся и заключат меня вместе с моим бедным Сергеем; видеть его лишь два раза в неделю очень мучительно; и верьте мне, что счастие найдешь всюду, при любых условиях; оно зависит прежде всего от нашей совести; когда выполняешь свой долг, и выполняешь его с радостью, то обретаешь душевный покой». [234] Т. Г. Цявловская. Мария Волконская и Пушкин, стр. 63.

Когда читаешь первые сибирские письма Марии Николаевны, создается впечатление, что молодая женщина, натура романтически-страстная и горячая, пытается убедить не только близких, но и прежде всего себя в правильности своего поступка, в прочности чувства к Сергею Волконскому. «…Чем несчастнее мой муж, тем более он может рассчитывать на мою привязанность и стойкость», — пишет она 12 февраля 1827 г. свекрови. [235] Письма М. Н. Волконской из Сибири (1827–1831) к свекрови и невестке. — В кн.: Русские пропилеи, т. 1. М., 1915, стр. 5. Даже в этих письмах, в которых Волконская беспрерывно пишет о муже («я совершенно счастлива, находясь подле Сергея», [236] Там же, стр. 54. «Я довольна своей судьбой, у меня нет других печалей, кроме тех, которые касаются Сергея»), [237] Труды Государственного исторического музея, вып. II. М., 1926, стр. 25 (неизданные письма М. Н. Волконской. Примеч. О. И. Поповой). чувствуется больше жертвенности и гордыни, чем самоотречения во имя любви (как у Александрины Муравьевой).

Самыми тяжелыми были семь месяцев в Благодатском руднике. Затем — три года в Читинском остроге. И за эти три года — три тяжкие утраты: в январе 1828 г. умирает двухлетний Коля Волконский, оставленный далеко на родине на попечении родственников; в сентябре 1829 г. — смерть любимого и уважаемого отца, простившего непокорную дочь перед смертью («это самая удивительная женщина, которую я когда-либо знал» — его последние слова); наконец в августе 1830 г. умирает дочь Софья, не прожившая и дня…

А Мария Николаевна все старается держаться. Еще в 1829 г. из Читы она пишет брату Николаю: «Я достигла цели моей жизни» [238] Там же. (Николай Раевский, кстати, первое письмо сестре прислал только в 1832 г., но и в этом письме чувствуются прежние враждебность и непримиримость к Сергею Волконскому). Эту же мысль о «душевном удовлетворении, спокойствии» Мария Волконская повторяет и в письме родителям Василия Ивашева 27 сентября 1830 г. из Петровского завода: «Наконец достигла я цели последних четырех лет моей жизни, а именно — соединиться в остроге с моим мужем». [239] О. К. Буланова. Роман декабриста. М., 1933, стр. 166.

В Петровском заводе появляются дети: в 1832 г. сын Миша, через три года — дочь Елена. Личная жизнь наполняется совсем другим содержанием. Меняются и ее письма: теперь уже в них нет ничего о муже, все — о детях.