Юрий Житорчук - Так кто же виноват в трагедии 1941 года?

Прежде всего, 15 июня никакой встречи с военными у Сталина не было. В журнале записи лиц, принятых Сталиным между 11 и 18 июня из военного руководства числится только Ватутин, который был принят 17 июня, причем встреча эта длилась всего полчаса. Скорее всего, разговор, о котором пишет Жуков, мог происходить не 15, а 18 июня и длился он 4 часа 35 минут.

Самое же существенное в цитированных выше словах Жукова скрыто за неоднозначностью формулировки: «приведение войск в полную боевую готовность», которую маршал сознательно использовал для представления ситуации в выгодном для себя свете. Ведь приведение армии мирного времени в стратегическую боевую готовность означало объявление мобилизации и ее развертывание. Объявление мобилизации, это фактическое объявление войны. Этого Сталин допустить не мог.

Другое дело если речь шла о приведении войск в тактическую боевую готовность для ведения лишь ограниченных приграничных боев. Тактическая боевая готовность подразумевала отмену всех отпусков для военнослужащих, заблаговременную выдачу войскам необходимого количества боевых патронов, снарядов, топлива для танков и автотехники, запаса продуктов питания для бойцов и фуража для лошадей. На флоте все это было реализовано путем объявления готовности № 2, а, скажем, в КОВО и в ПрибОВО с этой целью были выпущены цитированные выше приказы командующих округами. Однако Жуков такого приказа по всем военным округам почему-то так и не дал. И это было его прямое упущение.

Высшая степень тактической боевой готовности — приказ на готовность открытия ответного огня по противнику в случае его нападения на советскую территорию. В данном случае такой приказ, действительно мог быть дан только с санкции Сталина. И это было обусловлено реальной опасностью провокаций со стороны фашистов. Для того чтобы понять сущность этой проблемы достаточно вспомнить, что нападение фашистов на Польшу в 1939 году официально объяснялось Берлином якобы имевшим место захватом поляками немецкой радиостанции.

Впрочем, вернемся к описанию событий, данного Жуковым:

«… С Германией у нас договор о ненападении, — сказал И. В. Сталин. — Германия по уши увязла в войне на Западе, и я не верю в то, что Гитлер рискнет создать для себя второй фронт, напав на Советский Союз. Гитлер не такой дурак, чтобы не понять, что Советский Союз — это не Польша, это не Франция и что это даже не Англия и все они, вместе взятые…»

Еще большую бредятину о совещании в Кремле 18 июня можно прочесть, например, в побасенках Городецкого, который получил их от Безыменского, который, в свою очередь, снял соответствующие письменные показания с генерала Н. Лященко, которому, обо всем этом, возможно под пьяную лавочку, якобы рассказывал сам Тимошенко:

«Видите, — обратился Сталин к Политбюро, — Тимошенко прекрасный человек с большой головой, но вот с такими мозгами, — тут он показал кукиш. — Я говорил это для народа, нужно было повысить его бдительность, а вы должны понимать, что Германия по своей воле никогда не станет воевать с Россией. Вы должны это понимать».

Крайне сомнительно чтобы Сталин вообще мог бы заявить нечто подобное. Если уж, как утверждает Жуков, Сталин отказался верить в то, что Гитлер по своей воле мог в это время напасть на СССР, то тогда зачем же ему было нужно всего несколько дней до этого санкционировать скрытное выдвижение дивизий второго эшелона к границе? Не говоря уже о том, что из глубинных районов Союза к границам в это время продолжали следовать три армии. Ведь, несмотря на скрытность, передвижение войск у самой границы могло бы быть обнаружено немцами, и тем самым спровоцировать их на войну. Так что концы с концами у Жукова и Тимошенко явно не сходятся. Впрочем, вернемся к мемуарам маршала Жукова:

«…Нарком обороны С. К. Тимошенко попробовал возразить:

— Ну а если это все-таки случится? В случае нападения мы не имеем на границах достаточных сил даже для прикрытия. Мы не можем организованно встретить и отразить удар немецких войск, ведь вам известно, что переброска войск к нашим западным границам при существующем положении на железных дорогах до крайности затруднена…»

Однако эти слова, якобы сказанные Тимошенко, противоречат другим утверждениям Жукова: «Нарком обороны и Генштаб считали, что война между такими крупными державами, как Германия и Советский Союз, должна начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений. Фашистская Германия в отношении сроков сосредоточения и развертывания ставилась в одинаковые условия с нами».