Юрий Житорчук - Так кто же виноват в трагедии 1941 года?

23 июня 1940 года при беседе с немецким послом в Москве Шуленбургом Молотов фактически поставил Германии ультиматум в бессарабском вопросе. Это хорошо видно из записи их беседы:

«После этого тов. Молотов сообщил Шуленбургу решение Советского правительства по Бессарабскому вопросу. Шуленбургу известно, сказал тов. Молотов, соглашение между СССР и Германией о Бессарабии. После соглашения было публичное заявление тов. Молотова о Бессарабии на VI Сессии Верховного Совета СССР. Советское правительство думало, что Румыния будет соответствующим образом реагировать на это заявление, но этого не произошло. Советский Союз хотел разрешить вопрос мирным путем, но Румыния не ответила на это предложение…

Если же Румыния не пойдет на мирное разрешение Бессарабского вопроса, то Советский Союз разрешит его вооруженной силой. Советский Союз долго и терпеливо ждал разрешения этого вопроса, но теперь дальше ждать нельзя…

Шуленбург просил тов. Молотова, если возможно, отсрочить проведение в жизнь решения Советского правительства до получения им ответа из Берлина на его сообщение по этому вопросу.

Тов. Молотов ответил, что заявление Шуленбурга не соответствует действительности, это только один из частных моментов, но не условие в целом. Вопрос о Бессарабии не нов для Германии. Что касается экономических интересов Германии в Румынии, то Советский Союз сделает все возможное для того, чтобы не затронуть их. Просьбу Шуленбурга тов. Молотов обещал сообщить Советскому правительству, но предупредил, что Советское правительство считает этот вопрос чрезвычайно срочным».

Гитлер был крайне недоволен этим изменением границ, поскольку в результате проводимой экспансии, СССР оказывался в угрожающей близости от нефтяных районов Румынии. Кроме того, о Буковине ранее речь в советско-германских переговорах вообще не шла. Тем не менее, фюрер был вынужден согласиться на требования Москвы, и 25 июня Шуленбург дал Молотову официальный ответ:

«1. Германское правительство в полной мере признает права Советского Союза на Бессарабию и своевременность постановки этого вопроса перед Румынией.

2. Германия, имея в Румынии большие хозяйственные интересы, чрезвычайно заинтересована в разрешении Бессарабского вопроса мирным путем и готова поддерживать Советское правительство на этом пути, оказав со своей стороны воздействие на Румынию.

3. Вопрос о Буковине является новым, и Германия считает, что без постановки этого вопроса сильно облегчилось бы мирное разрешение вопроса о Бесарабии».

Несмотря на немецкие возражения Северная Буковина была занята советскими войсками. Таким образом, как мы видим, триумфальная победа немцев во Франции вовсе не повергла Сталина в ужас, как это иногда описывается, и он по-прежнему вел себя достаточно жестко по отношению к Гитлеру. Конечно, в это время большинство немецких дивизий находились на Западе, и у Москвы был силовой козырь, но и после того как этого козыря у Кремля уже не стало, Сталин совершенно не изменил тона своего диалога с фюрером.

К ноябрю военно-политическая обстановка в Европе существенно изменилась. Вермахт уже не был связан боевыми действиями во Франции, и немецкие дивизии начали сосредотачиваться у советских границ.

В ответ на это Сталин утвердил «Основы развертывания вооруженных сил Советского Союза» от 18 сентября 1940 года, где был однозначно определен наш главный вероятный противник:

«Сложившаяся политическая обстановка в Европе создает вероятность вооруженного столкновения на наших западных границах… На наших западных границах наиболее вероятным противником будет Германия… Вооруженное столкновение СССР с Германией может вовлечь в военный конфликт с нами Венгрию, а также с целью реванша — Финляндию и Румынию».

Следующим раундом советско-германского поединка явились ноябрьские переговоры Молотова с Гитлером в Берлине. Чрезвычайно жесткий тон, который взял на этих переговорах Молотов, свидетельствует о том, что уже в то время Москва рассматривала Германию как весьма вероятного противника в будущей войне, которого нужно вовремя поставить на место.

Так при обсуждении вопроса о Финляндии Вячеслав Михайлович фактически угрожал фюреру, что СССР может начать новую войну против финнов, если Хельсинки и Берлин не будут признавать безоговорочного права советских интересов в этом регионе: