Юрий Житорчук - Так кто же виноват в трагедии 1941 года?

«Вчера вечером в Риге имели место серьезные беспорядки, когда население, значительная часть которого встречала советские войска приветственными возгласами и цветами, вступило в столкновение с полицией. Сегодня утром все спокойно»,

а 21 июня он же информировал Лондон:

«Братание между населением и советскими войсками достигло значительных размеров».

Другое дело, что после добровольно-принудительного вхождения трех прибалтийских республик в состав СССР английская позиция в этом вопросе резко изменилась, и из Лондона стали слышны недовольные возгласы. Но это было вполне объяснимо, ведь Англия приложила столько сил, для того чтобы отколоть Прибалтику от России, а тут Сталин одним махом уничтожил все плоды английской политики в этом стратегически важном районе земли. В результате британское правительство наложило арест на авуары и золотые фонды прибалтийских государств и задержало их суда в британских портах.

Тем не менее, реакция английской общественности на присоединение Прибалтики Москвой далеко не всегда следовала официальной линии. Так 26 июля лондонская «Таймс» писала:

«Единодушное решение о присоединении к Советской России отражает… не давление со стороны Москвы, а искреннее признание того, что такой выход является лучшей альтернативой, чем включение в новую нацистскую Европу».

Прибалтийский вопрос как американская разменная монета. Так называемый прибалтийский вопрос возник во время самых первых переговоров Москвы с Западом. Уже на встрече министра иностранных дел Великобритании Идена со Сталиным, состоявшейся в Москве 16 декабря 1941 года, Иден сформулировал позицию Лондона:

«Если бы советские войска завтра заняли балтийские государства, это доставило бы ему величайшее удовлетворение». Однако при этом он отметил, что «юридическая позиция такова: в настоящий момент для британского правительства три балтийских государства не существуют. Они не имеют дипломатического статуса… Однако исполнить желание тов. Сталина и официально признать границу СССР 1941 года Иден сейчас не может».

Объясняя причину этого отказа, Иден заявил, что в настоящее время он:

«связан заявлениями британского премьера по вопросу о границах, а также своим обещанием Рузвельту не принимать на себя каких-либо обязательств в данной сфере без предварительной консультации с Соединенными Штатами».

В результате Иден пообещал Сталину, что Лондон проведет соответствующие консультации с Вашингтоном и вскоре сдержал свое слово. 7 марта 1942 года Черчилль направил Рузвельту предложения английской стороны по прибалтийскому вопросу:

«Возрастающая серьезность войны привела меня к убеждению в том, что принципы Атлантической хартии не следует истолковывать как отрицание границ, которые Советская Россия имела перед нападением Германии. Это было тем основанием, на котором Советская Россия примкнула к хартии, и я полагаю, что жестокое уничтожение враждебных элементов в Балтийских государствах и т. д., было предпринято русскими тогда, когда в начале войны они завладели этими регионами. Поэтому я надеюсь, что Вы предоставите нам свободу как можно скорее подписать договор, нужный Сталину. Все говорит о том, что весной Германия предпримет новое огромных размеров наступление на Советский Союз, и это то немногое, чем мы можем помочь единственной стране, принявшей на себя тяготы войны с немецкими армиями».

А 9 марта Черчилль в своем письме сообщил Сталину, что просит Рузвельта одобрить включение в обсуждаемый договор признание новых советских предвоенных границ. Тем не менее, хотя американский президент, в принципе, и согласился с английской точкой зрения в этом вопросе, однако, во время переговоров с Иденом, состоявшихся в Белом доме в марте 1943 года предложил не спешить с его решением, а по мере необходимости использовать его в качестве рычага для давления на Сталина.

Следующий этап переговоров о признании Западом законности вхождения Прибалтики в состав СССР происходил на Тегеранской конференции. Вот стенограмма этих переговоров:

«РУЗВЕЛЬТ: В Соединенных Штатах может быть поднят вопрос о включении прибалтийских республик в Советский Союз, и я полагаю, что мировое общественное мнение сочтет желательным, чтобы когда-нибудь в будущем каким-то образом было выражено мнение народов этих республик по этому вопросу. Поэтому я надеюсь, что маршал Сталин примет во внимание это пожелание. У меня лично нет никаких сомнений в том, что народы этих стран будут голосовать за присоединение к Советскому Союзу так же дружно, как они сделали это в 1940 г.