неизвестен Автор: Протоколы заседаний ЦК Партии социалистов-революционеров (июнь 1917 - март 1918) с комментариями В М Чернова

С этой точки зрения необходимо было признать коалиционную власть пережитым этапом революции и перейти к более однородной власти, с твердой крестьянско-рабочей, федералистической и пацифистской программой; в противном случае историческая изжитость коалиционной власти должна была, с этой точки зрения, привести к полной непопулярности и ослаблению Временного правительства, а вслед за этим -- к опасным для судеб новой России покушениям на него справа и слева -- военно-монархических заговорщиков и анархо-большевистских демагогов, для утверждения или черно-милитаристической, или красной социально-погромной диктатуры.

Левоцентровая группа ЦК когда-то, в начале революции, разделяла общераспространенное тогда увлечение личностью А.Ф. Керенского32 -единственного человека в составе первого Временного правительства, который шел навстречу революции не упираясь, а с подлинным подъемом, энергией и искренним, хотя и несколько истерически-ходульным пафосом. Но чем дальше развивались события, тем больше в ее рядах происходила переоценка его личности. В конце концов роль его стала сводиться к балансированию между правым, национал-либеральным, и левым, социалистическим крылом правительства. Нейтрализуя то первое -- вторым, то второе -- первым, Керенский, казалось, видел свою миссию в этой "надпартийной" роли, резервируя себе роль супер-арбитра и делая себя "незаменимым" в качестве центральной оси власти. Казалось, что его более всего удовлетворяет именно такое состояние правительства и что он старается даже еще усугубить его, последовательно удаляя из состава кабинета, одну за другою, все крупные и красочные партийные фигуры и заменяя их все более второстепенными, несамостоятельными и безличными. Тем самым создавалась опасность "личного режима", подверженного случайности и даже капризам персонального умонастроения.

В то время как правые и правоцентровые эсеры верили в незыблемость колоссальной популярности Керенского первых недель революции, группа левого центра все более и более приходила к выводу, что популярность эта является пулею на излете и что из фактора революционного развития Керенский превращается в тяжелую свинцовую гирю, увлекающую правительство в пропасть расслабления и падения. Однако этот решительный вывод привел левоцентровую группу к некоторой изоляции ее в ЦК, толкнув в сторону правого цекистского крыла ряд промежуточно-центристских фигур (Гоц33 и др[угие]), дотоле шедших в ногу с левым центром, идейным гегемоном III съезда партии.

В это-то время и произошло катастрофическое событие, в котором левый центр мог усмотреть первую иллюстрацию правильности его прогноза опасности, грозящей революции и революционной власти от сохранения коалиционной формы правительства и соответствующей этой форме программы, или, точнее -беспрограммности. Это был знаменитый "Корниловский заговор" и последовавшее за ним восстание ставки главнокомандующего против Временного правительства.

Ликвидация Корниловского восстания произошла в условиях, внесших громадное смущение в ряды трудовой демократии. С одной стороны, Керенский взял на себя инициативу объявления верховного главнокомандующего армией -мятежником, а управляющий Военным министерством его кабинета, Савинков34, грозил, что с Корниловым будет поступлено "как с изменником". Но с другой -действительная ликвидация мятежа была произведена не правительством.

Правительство в самый момент конфликта распалось вследствие выхода из него сочувствовавших Корнилову членов -- кадетов; что же касается остальных министров, то Керенский просил всех их подать прошения об отставке, чтобы дать ему полную свободу для наилучшей реконструкции всего кабинета. Таким образом, в момент конфликта существовала лишь единоличная власть министра-президента, фактическая персональная диктатура. Но это была диктатура на холостом ходу, и ее носитель, Керенский, в это время менее всего управлял событиями и страною. Впоследствии, в своих работах полумемуарного характера, он сам рассказывал о том, как большинству людей, с которыми ему приходилось иметь дело, он представлялся человеком обреченным, как один за другим его покидали люди, в близость с которыми он верил, и как настал даже такой момент, что он в Зимнем Дворце35 ощутил вокруг себя почти полную пустоту и переживал страшные часы покинутости и одиночества.

Таким образом, не правительством, которое распылилось, и не персонально Керенским была ведена борьба и произведена ликвидация мятежа. Мятеж был подавлен частью армейскими комитетами36, арестовавшими солидарных с мятежом командиров, частью -- советскими, партийными и национально-революционными организациями, распропагандировавшими и разложившими ударные отряды, двинутые Корниловым на Петроград. Это было сделано без большого труда ввиду единодушного массового настроения, возбужденного повсюду известием о готовящемся перевороте в пользу единоличной диктатуры. Трудно было другое, удержать этот взрыв массовой ненависти и гнева в границах, помешать ему вылиться в оргию стихийных самосудов чуть не против всего командного состава, подозреваемого во внутренней солидарности с генералом Корниловым.