Татьяна Таирова-Яковлева - Мазепа

Почему же так категорически были настроены Кочубеи? Некоторые историки [469] Например, А. Оглоблин. склонны объяснять бескомпромиссную позицию Любови Кочубей тем, что якобы у нее самой был роман с Мазепой. Еще более фантастичным представляется объяснение, что Кочубеи знали о тайных замыслах Мазепы и боялись за судьбу своей дочери. Ни одному историку не удалось найти ни единого документа, который говорил бы о том, что у гетмана до 1706 года имелись «замыслы будущей измены». И уж совершенно невозможно представить туповатого Кочубея и его истеричную супругу в роли тонких политиков, просчитывающих замыслы гетмана на долгие годы вперед. К тому же Мазепа был очень немолод и спокойно мог умереть до «измены», оставив их дочери огромные богатства…

С точки зрения автора, здесь напрашивается другое объяснение. Любовь явно руководила своим мужем (Мазепа не случайно писал Василию, что тот «под пихтой» ходит) и наверняка разжигала его амбиции. Много лет Кочубей вел интриги, стараясь свалить своего давнего соперника и занять его место. Любовь уже не раз представляла себя в роли гетманши и теперь не могла смириться с мыслью, что это место займет вместо нее ее дочь. Кочубей, распаленный женой, считал себя оскорбленным прежде всего тем, что гетман дал ему почувствовать свою власть. Возвращая Мотрю, полковник Анненков, начальник стрельцов из охраны гетмана, якобы заявил Кочубею: «Не только дочь может гетман взять, но и жену твою отнять у тебя может».

Как бы ни были привлекательны эмоции, владевшие сильными мира сего три столетия назад, хотелось бы в заключение подчеркнуть другое: явное несоответствие, которое переходит из работы в работу. Роман с Мотрей, почему-то, как аксиома, считается преддверием и причиной доноса Кочубея. Между тем эти события разделяло более двух с половиной лет, весьма драматичных для судеб Украины и России. Мотря за это время успела выйти замуж за близкого Мазепе человека — генерального судью Василия Чуйкевича. Он был не просто старшиной, но бывшим дворским Ивана Степановича, возведенным им сперва в звание регента генеральной войсковой канцелярии, а потом уже генерального судьи. Кстати, Чуйкевич не покинет гетмана вплоть до Полтавской битвы. Так что причиной казни своего отца Мотря ни в коем случае не была. И разум от горя она не теряла, но наоборот — разделила судьбу своего мужа и была отправлена Петром в 1710 году в Сибирь (несмотря на «реабилитацию» своего отца), где, по-видимому, и умерла. Вот такой печальный конец, но совершенно иной, чем у Пушкина.

В январе 1705 года Мазепа в сопровождении генерального есаула Ивана Скоропадского, десятка войсковых товарищей и многочисленной свиты снова прибыл в Москву. Его ждали, к его приезду готовились. Еще с Нового года запасали продовольствие, корма и припасы. Во время своего пребывания в столице гетман много раз бывал на пирах у Петра, беседовал с его окружением.

С каким настроением Иван Степанович ехал в Москву? Скорее всего, с неважным. Неудачное сватовство, разрушившее внезапно вспыхнувшие надежды на личное счастье, открытая ссора с Кочубеем — своим давним врагом, с которым он, как прилежный ученик Макиавелли, много лет пытался искренне дружить. Да и перспективы Северной войны, о которой только и была речь в Москве, Мазепу не слишком привлекали. В поляков, как союзников, он не верил и только смутно надеялся сохранить за Гетманщиной Правобережье.

Иван Степанович лучше, чем кто-либо из петровского окружения, представлял все сложности союза с Августом. Резиденты Мазепы доносили из Польши, что зимовка «саксонских войск» [470] Имеются в виду войска Августа II, польского короля, бывшего саксонского курфюрста. В Северной войне он опирался на саксонские войска, так как сейм не дал ему согласия на использование коронных польских. в коронных областях вызвала «великое роптание» со стороны шляхты. Польские паны, по выражению современника, толпами вместе со своими женами и детьми переходили в ряды шведских сторонников [471] Архив СПбИИ РАН. Ф. 83. К. 1. № 6. . Те же, кто оставался верным Августу, требовали от Мазепы и Петра возвращения Белой Церкви и усмирения правобережных жителей. В частности, коронный гетман Любомирский жаловался на Самуся, занявшего староство Богуславское [472] РГАДА. Малороссийские дела. Оп. 3. № 1388. .

В конце марта к Мазепе от Любомирского прибыл пан Радзиевский. Он требовал возвращения Правобережья [473] Там же. № 1397. . Согласно инструкциям Головина, гетман отговаривался сложностями военного времени, тем, что возвращение Белой Церкви вызовет бунты среди местного украинского населения, особенно теперь, когда в Речи Посполитой и так неспокойно, а король находится в походе [474] Архив СПбИИ РАН. Ф. 83. К. 1. № 1. Л. 22 об. .