Татьяна Таирова-Яковлева - Мазепа

Паника, охватившая Мазепу, становится понятной, если учесть, что Карл уже перешел Днепр. Из ставки Петра пришел указ послать несколько украинских полков в Пропойск и Смоленск [643] Там же. P. 89. . Следом пришло и распоряжение о введении в действие плана «выжженной земли» — сам Мазепа должен был жечь местечки и села в Стародубском полку [644] Там же; Письмо Орлика. С. 178. . И тут произошло то, что уже давно назревало: полковники отказались выполнять приказ гетмана отправляться к царю и заявили, что лучше умрут в Украине, чем в другом месте [645] Letters of Ivan Mazepa. P. 107. . В разговорах с Грабей они, не скрываясь более, заявляли, что мечтают избавиться от московской власти, которую расценивали как тяжкую неволю.

Орлик писал, что, получив приказ выступать в Стародубский полк, Мазепа собрал старшину — миргородского, прилуцкого и лубенского полковников с генеральными писарем и обозным — и спросил, идти ли ему туда. Те единогласно заявили, чтобы не шел, и советовали немедленно посылать к шведскому королю о протекции. При этом старшина просила сказать, на каких условиях Мазепа думал договориться с Карлом. Гетман страшно рассердился. С сарказмом и презрением он заявил: «Для чего вам о том прежде времени знать? Положитесь на мою совесть и на мой убогий разум [646] В подлиннике — «подлое розумешко». , больше все равно не придумаете. Я, по милости Божьей, разума больше имею, чем вы все». Далее он бросил Ломековскому: «Ты уже свой разум по старости потерял» и Орлику: «У этого еще разум молодой, детский». Относительно посылки к Карлу Мазепа отрезал: «Сам я буду знать, когда посылать» и, с гневом вытащив из шкатулки универсал Станислава, присланный на прошлое Рождество, велел Орлику его зачитать [647] Письмо Орлика. С. 178–179. .

Гнев гетмана понятен: он на самом деле не хотел спешить с посылкой к шведам, по-прежнему стараясь найти наилучший выход. В этих условиях Мазепа опять спрашивал через Грабю у Сенявского, соглашается ли тот с планом присоединения Украины к Речи Посполитой (под короной Сенявского), заявляя, что в противном случае гетман останется под властью царя [648] Letters of Ivan Mazepa. P. 107. .

Ситуация складывалась совсем не так, как хотелось бы Мазепе. Вместо того чтобы идти на Смоленск и Москву, оставив Украину в тылу и избавив ее, таким образом, от участи «выжженной земли», Карл повернул на юг. Узнав об этом, украинский гетман произнес свою знаменитую фразу: «Дьявол его сюда несет!» [649] Письмо Орлика. С. 178. Это была не игра, как ошибочно считали многие историки, но искренняя досада. Изменившиеся планы шведов не позволяли Мазепе долее выдерживать паузу, сохраняя нейтралитет и выжидая развития событий. «Без крайней и последней нужды не переменю я верности моей к царскому величеству», — сказал он в свое время Орлику и очень надеялся, что эта «крайняя нужда» будет не скоро.

Карл повернул в Украину, отказавшись от своего плана похода на Смоленск и Москву, тоже не по доброй воле и вовсе не из расчета на соединение с Мазепой. «Последний викинг», как именовали шведского короля, столкнулся в Белоруссии с воплощенным Петром жолкевским планом. Кругом горели хлеба, села и деревни. Нигде невозможно было достать продовольствие, начались массовые заболевания дизентерией, не хватало фуража и пороха, артиллерия лишилась лучших тягловых саксонских лошадей. В довершение всего под местечком Добрым М. М. Голицыну удалось разгромить батальон генерала К. Г. Рооса [650] Павленко Н. И., Артамонов В. А. 27 июня 1709. М., 1989. С. 170. . Именно эти обстоятельства и заставили Карла повернуть на истекающую «медом и молоком» Украину.

Мазепа направил к Петру генерального есаула Д. Максимовича с заявлением, в котором в обычном для Мазепы осторожном и сдержанном стиле говорилось, что «малороссийский народ имеет некоторое опасение о том, что знатная часть войск малороссийских взята из Украины» и когда шведы на нее нападут, то «боронити Украйны будет некому» [651] Письма и бумаги. Т. VIII. Ч. 1. № 2654. С. 153–154. . Заверения царя, что он отправит Шереметева для защиты Украины, служили слабым утешением. В письме к Головкину гетман описывал плачевное состояние русской пехоты, имевшейся в его распоряжении. К тому же под воздействием наступления шведов началась паника. Казаки из частей генерала Боура кричали, что шведы разгромили не только их, но и все великороссийские войска. Взрывоопасная вольница, которая всегда была большой бедой в Гетманщине, «пьяницы и гультяи», как писал о них Мазепа, собирались большими компаниями по корчмам с ружьями: они силой забирают вино, «бочки рубят и людей побивают». Это происходило в Полтавском, Гадячском, Лубенском, Миргородском, Прилуцком полках и даже в «смирнейших» — Черниговском и Стародубском [652] Бантыш-Каменский Д. Н. Источники. Ч. 2. С. 163–166. .