Николас Хеншелл - Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени

Допустим, что Людовик XVI с самого начала оказался в затруднительной ситуации. Дворцовые фракции обычно искали покровительства членов королевской семьи, имевших доступ к королю, — младших братьев государя, его наследников или любовниц. У нового монарха этого окружения не было. По известной причине у него не было ни любовницы, ни наследника, а его братья были слишком молоды. Следовательно, единственным близким к нему человеком была его жена, Мария–Антуанетта, которая с самого начала оттолкнула от себя большую часть придворных, пренебрегая их вниманием и выказывая свое расположение только узкому кругу друзей и

1 SwannJ. 1989. Politics and the Parlement of Paris, 1754-1771. Unpublished Ph. D.

dissertation, Cambridge University.

2 Wick D. L. 1980. The Court Nobility and the French Revolution. Eighteenth- Centu

ry Studies, xiii. P. 267-269.

поклонников. Играя в пастушек в Малом Трианоне с Полиньяк, Ламбаль и Водрейем, тем, кто не входил в ее узкий кружок, она отказывала в должностях, пенсиях, синекурах и патронате, необходимых для любого придворного. Несмотря на прозвище «мадам Дефицит», королеву критиковали не за чрезмерную щедрость ее пожалований, а за то, что она одаривала недостойных. В Вене Мария–Терезия метала громы и молнии по поводу неоправданного риска дочери. Первыми под удар Марии–Антуанетты попали представители старейших и самых влиятельных семейств: Ноай, Роган, Ларошфуко, а также и принцы крови: герцог Орлеанский, принцы Конде и Конти. Это они субсидировали публикацию и распространение порнографических libelles (книжечек), призванных очернить королеву. В них она представала перед публикой чудовищем, чей сексуальный аппетит был неразборчив и неутолим. Бешеная злоба оскорбленных дворян проявлялась в тех низостях, которые они сочиняли. Издаваемые ими непристойные брошюры гласили, что королева — лесбиянка и нимфоманка, и содержали пространные рассуждения о том, что же может удовлетворить ее похоть. 1

Еще более опасной — если такое можно себе представить — была тенденция оппозиции покидать пределы двора. Политическое значение королевского двора изменялось, так как ведущие представители знати перестали считать его ключом к приобретению различных преимуществ. Двор перестал выполнять свою основную функцию — собирать вокруг монарха влиятельных дворян и быть средоточием политической жизни. Постепенно Версаль вновь становился обычным провинциальным городком. Этому были и другие причины, связанные с действиями фракций. В 1786 году парламентская фракция короны, или parti ministériel, перешла в оппозицию. Людовик XVI потерял контроль над соперничеством фракций Бретейя и Ка–лонна в министерстве. Борьба перекинулась в парламент, нарушила нормальный процесс управления и приблизила финансовый и политический кризис 1787-1789 годов. 2

Если сопоставить имена придворных, отрешенных от власти, и тех, кто своими последующими действиями подтолкнул страну к революции, то мы обнаружим много удивительных совпадений. В 1788 году недруги королевы начали révolte nobiliaire. Летом и осенью 1788 года, когда банкротство короны и приближающиеся выборы в Генеральные штаты раскалили политическую обстановку до предела, некоторые представители высшего дворянства Франции превратили свои дома и салоны в политические клубы, которые занимались активной антиправительственной пропагандой. В это же время сформировалось Общество тридцати, члены которого оспарива-

» SchamaS. 1989. Р. 221-227.2PriceM. 1989. Р. 253-254.

ли решение парламента, гласившее, что Генеральные штаты соберутся в том же составе, что ив 1614 году: депутаты от третьего сословия должны были составить в нем только треть, вместо того чтобы получить количество мест, равное суммарному числу депутатов от духовенства и дворянства. Процесс обсуждения этой проблемы осложнялся существованием прецедентов XVII века и давлением дворянской фракции. Пропаганда Общества тридцати возбудила третье сословие против якобы привилегированного положения двух других: таким образом классовый антагонизм возник там, где его прежде не было, а буржуазия стала излишне политизированной. Двадцать один из двадцати трех представителей «дворянства шпаги» в Обществе тридцати были придворными грандами. Именно они — Ларошфуко, Лозен, Лафайет, Ноай, д'Эгийон и трое братьев Ламет — отсутствовали на кутежах королевы. 1В июне 1789 года именно они были первыми дворянами, вошедшими в буржуазное Национальное собрание.