Николас Хеншелл - Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени

Современные исследования показывают, что французские монархи и их двор являлись основными творцами политического спектакля. Не будучи единственным центром власти, двор оставался единственным центральным институтом управления, от которого расходились связи, охватывавшие остальные учреждения. Основная проблема французского общества XVIII века заключалась не в активности революционного класса, появлении новой идеологии или институтов. Это была та же проблема, с которой периодически сталкивалась Франция в XVII и X V I столетиях — проблема неудачного политического управления. Обстоятельства, в которых оказывался монарх, а также его характер и способности, его возраст, здоровье и условия вступления на престол, его подозрительность по отношению к фаворитам и самостоятельность были определяющими для установления успешного контроля за осаждавшими его конкурирующими группами. Сопротивление корпораций оказывалось вторичным по отношению к тому, как короне удавалось справляться с придворными фракциями. То, что ранее считалось конституционной драмой, теперь может показаться состязанием по перетягиванию каната. Подобная перспектива заставляет переосмыслить и переписать многие сюжеты, но достигнутые результаты — если они вообще имеются — доступны только форме докторских диссертаций. Книга Кэмпбелла — полезное введение в данный вопрос — является пока почти единственной опубликованной работой. 1

СатрЬеІІ Р. К. 1988. Т пе Апсіеп Rëgime іп Ргапсе. В аэП В1аск\уе11.

Две сквозные тенденции взаимодействуют в рамках этого периода. Одна из них — характерное для Просвещения стремление правительства к рационализации, либерализации и равенству. Правительство намеревалось расширить права и свободы личности, расширить полномочия представительных органов, защищавших последние. Идеологией Просвещения вдохновлялись и ответные действия представительных органов, которые встретили обструкцией прогрессивные начинания центра. Правительство использовало автократические меры с уверенностью, что высший закон Разума оправдывает все, согласны простые смертные или нет. Порожденные Просвещением, обе тенденции оказывались несовместимыми. Точно так же просветители, с одной стороны, критиковали привилегии, отстаивая принцип равенства, а с другой — называли их неотъемлемой составляющей прав и свобод. Если бы монарх обладал той «абсолютистской» властью, которой наделяют его историки, он не оказался бы в столь затруднительном положении. Он использовал бы свою законодательную власть, чтобы разрешить многие животрепещущие проблемы: отменить некоторые налоговые льготы, уравнять распределение налогового бремени между регионами и сделать чиновников, собиравших подати, материально незаинтересованными и таким способом избавился бы от всех трудностей. Однако в действительности задача никому не казалась столь легкой.

Большинство исследователей признает, что игнорировать процедуру одобрения в государстве, основанном на сотрудничестве властных институтов, означает создавать дополнительные препятствия в реконструкции подлинных событий эпохи. Однако одобрение было необходимо для придания управлению законного характера. Монархия не просто была слабее устойчивых корпоративных учреждений: у нее не было теоретического обоснования для принятия самовластных решений. Королевские прерогативы не преступали границ частного права, гарантировавшего индивидуальные права и права собственности подданных. «Основные законы» Франции гласили, что их защита была первым и важнейшим внутриполитическим долгом правителя. Поэтому правительство без согласия подданных не могло предпринять того масштабного вмешательства в их права, которое было необходимо для проведения фискальной реформы. Все больше ученых выражают согласие с фактом, что корона не могла ввести новый налог или провести реформу без консультаций с той или иной представительной ассамб–леей. 1Теоретики могли спорить о том, стоял ли король над законом или

1 Burley Р. 1989. Witness to the Revolution. Weidenfeld and Nicolson. P. 16-20; Campbell P. R. 1988. P. 8; Behrens С. B. A. 1962-1963. Nobles, Priviledges and Taxes

подчинялся ему, однако на практике сомнений не возникало: частные права защищались законом, который нельзя было изменять без одобрения подданных. Деспотическое управление открывало иные возможности изменять существующие законы. Хотя в XVIII веке эта концепция была, скорее, навязчивой идеей, перевернувшей все устоявшиеся представления, отвращение, которое она вызывала, было неподдельным. Термин «деспотизм» противопоставлялся понятию легитимной монархии и почти всегда имел негативный оттенок, как, например, сегодня слово «фашист».