Николас Хеншелл - Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени

Время от времени корона вступала в конфликт с корпоративными органами. По любому поводу фракции использовали конституционную риторику, которая и освещается в книгах по истории. Все, что шепотом произносилось в передних, считалось ненадежным историческим материалом, если вообще принималось во внимание. До недавнего времени историки оценивали подобные свидетельства как недостоверные, а их содержание — как тривиальное по сравнению с социальными и экономическими факторами — подлинными двигателями истории. Дворцовые интриги преподносились как пикантная смесь исторической беллетристики и грязных сплетен, своеобразный запас для Голливуда и Нэнси Митфорд. Но когда о придворной политике пишут ученые, проясняется многое из того, что раньше было покрыто мраком. Теперь можно сказать, что конфликт 1750–х годов был успешной попыткой янсенистов и придворной партии подтолкнуть парижский парламент к оппозиции. Во время кризиса 1770-1771 годов противо–стояние с участием парламента было прямым следствием ожесточенных дебатов, которые за министерским столом вели Мопу и Шуазель. Оппозиция в лице одного лишь парламента никогда бы не привела к падению Тюрго в 1776 году. За всем стоял интриговавший против него Миромениль, коллега Тюрго по министерству. Исследование Прайса показывает, что фракционная борьба была решающим фактором в приближении финального кризиса 1787-1789 годов. Парламентская фракция жестко противостояла Калонну и проектам его реформ. Она была сформирована, в основном благодаря злостным интригам Бретейя, коллеги Калонна по министерству. Автор, обнаруживший эти подводные течения, ошибается лишь в том, что считает эти действия необычными. 1

Таким образом, придворные фракции — последовательно игнорировавшаяся деталь политической истории XVIII и XVII веков. Историки слишком часто забывают, что монархия оставалась персональной. Под влиянием идей Просвещения французское правительство, как и правительства большинства стран, возложило на себя еще большую ответственность и приступило к созданию проектов реформ. Система управления усложнилась и стала более профессиональной: одному человеку было уже не под силу править всем. Однако независимо от того, осуществлял ли правитель непосредственный контроль за всеми действиями администрации или же предоставлял заниматься этим своим министрам, управление страной осуществлялось все же от его имени. Политические решения и патронат восходили в конечном счете к королю. Политика, таким образом, сводилась к стремлению склонить короля на свою сторону и подорвать при этом доверие к другому советчику.

Поскольку все решения зависели от короля, существовал риск, что противодействие его министрам будет воспринято как свидетельство нелояльности, если не как измена. Лишь немногие политические группировки осмеливались действовать без благословения влиятельного члена королевской семьи или представителя придворной знати: в XVII веке принцы крови были решающей силой. О том, что власть считалась личным пожалованием монарха, говорило и то, что успешное противостояние королевскому министру было оправданным только если он оказывался виновным в должностных з л о у п о т р е б л е н и я х. П о л и т и к и более не охотились за головами друг друга, как до середины X V I I века и после 1789 года. Помимо того, что они лишались должности и благосклонности монарха, их ожидала почетная ссылка в имение. Падение общительного Шуазеля в 1770 году привело не только к

1 Price M. 1989. The Comte de Vergennes and the Baron de Breteuil: French Politics a n d Reform in t h e Reign of Louis XVI. Cambridge University. Unpublished Ph. D. dissertation.

политическим волнениям, но и нарушило привычную жизнь половины обитателей Версаля.

Монархи знали о менявшемся положении дворянства, от которого они зависели. В 1660 году двор герцога мог насчитывать сотню слуг и приживалов, живших там, главным образом, для того, чтобы производить впечатление на гостей. Столетием позже он, вероятно, ограничивался дюжиной слуг, содержавших в порядке дом: это были повар, кучер, горничные, экономки и конюхи. О свите из сотни вооруженных слуг, с которыми путешествовали его предки, оставалось только сокрушаться. Поскольку уже во времена Фронды многие дворяне испытывали финансовые трудности, эти изменения нельзя связывать исключительно с последствиями политики Людовика XIV. Тем не менее после 1682 года около 250 грандов изъявило желание перебраться в постоянную резиденцию короля в Версале. Их замки содержал минимальный штат слуг, так как большая часть доходов уходила на поддержание престижа грандов в Париже. Политикам теперь приходилось быть придворными. И хотя оппозиция вела себя более мирно и менее вызывающе, короли считали ее по–прежнему опасной. Отныне жизнь королей протекала в мире дворцовых заговоров, закулисных интриг и вероломных придворных, носящих парики, напудренных и подобострастных.