Николас Хеншелл - Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени

1 Turpin С. 1985. British Government and the Constitution. Weidenfeld and Nicol‑son. P. 107.

Миф берет свое начало в работах сэра Джона Фортескью, относящихся к 1460–м годам. Именно он несет ответственность за вечно популярную легенду о том, что в парламентах есть нечто специфически английское. Когда он впервые предложил эту идею, она казалась нелепой. Финансовая необходимость подталкивала государей учреждать по всей Европе консультативные ассамблеи, многие из которых успели обзавестись штатом постоянно действующих чиновников и комитетами, имевшими право выступать от имени представительств в перерывах между сессиями; они вотировали и взимали налоги и платили своим должностным лицам. У английского парламента таких преимуществ не было. 1И тем не менее Фортескью объявил, что, поскольку английские короли обладали прерогативой (dominium regale), они находились в исключительном положении, нуждаясь в одобрении парламентом законов и налогов (dominium politicum). Напротив, французские монархи могли поправить свое финансовое положение за счет собственности подданных. Если бы он проявил больше усердия и заглянул в мемуары Коммина, министра Людовика XI, то убедился бы в своей неправоте. Теперь нам известно, что dominium politicum et regale было в Европе нормой, а не исключением. 2Однако из контекста ясно, что Фортескью не был заинтересован в точном анализе зарубежных конституций, поскольку объяснял существующий контраст трусливым нежеланием французов восстать против своих правителей. Его намерением было очернить национального врага.

На протяжении XVI и начала XVII столетий англичане продолжали радоваться своей удаче. Они считали свой парламент единственным защитником прав, жизни, свободы и собственности. Правителю, который пользовался доверием своего народа, не нужно было отчуждать их собственность силой: они свободно отдавали ее на законные нужды монарха. В то же время они охотно признавали абсолютную власть короны в ее прерогативной сфере. В частично смешанной конституции королевская власть была представлена абсолютным монархом, который был не угрозой, а гарантом прав подданных. До того как сформировалось убеждение в том, что на континенте монархи превышали свои полномочия, можно было обнаружить, что члены парламента признавали, что власть их государя в некоторых отношениях превосходит их собственную. В 1610 году Дадли Карлтон противопо-

1 Rüssel C. 1983. The Nature of a Parliament in Early Stuart England // Tomlin‑son H. C. B efore the English Civil War. Macmillan. P. 133-134.

2 Commines P. De. 1972. Memoirs. Penguin. P. 344-347; Koenigsberger H. G. 1975. Dominium Regale and Dominium Politicum et Regale: Monarchies and Parliaments in Early Modern Europe. Inugural Lecture at King's College. London. P. 6.

ставлял широкие полномочия Якова I более ограниченным прерогативам испанского короля. 1

Но поскольку на континенте положение сословных представительств заметно пошатнулось, а на родине их правам угрожал деспотизм Карла I, гордость англичан стала менее уместной и более наигранной. Важные перемены произошли в использовании ими слова «абсолютный». На протяжении гражданских войн оно приобрело уничижительную окраску: вместо того чтобы восхвалять абсолютных монархов, люди их поносили. Абсолютная власть стала отождествляться с деспотизмом. 2Кроме того, это понятие загадочным образом стало страдать от отвращения англичан ко всему католическому. В первые десятилетия XVII века папистов обвиняли в наступлении на легитимную абсолютную власть монархов. К середине столетия в умах англичан возникла прочная связь между папизмом и абсолютной властью. Карл I был связан с католической религией: его власть была отвергнута отчасти из‑за католических ассоциаций.

Свет на эти решительные изменения проливает внимательное изучение пропаганды 1670–х годов, времени, когда Карл II стал применять свои пре–рогативные права, чтобы освободить католиков от действия карательных законов. Это, с одной стороны, угрожало монополии протестантов на власть, а с другой — разжигало их антипапистский дух. После королевской Декларации о прощении 1672 года абсолютная власть окончательно стала ассоциироваться с терпимостью к католикам. 3Одновременно Карл II заключил союз с католической Францией для войны с протестантской Голландией; исходившая оттуда пропаганда закрепила связь между «Францией, папизмом и абсолютной властью». Со времен Фортескью королевская власть во Франции считалась самовластной, и нетрудно было сопоставить намерения Карла с французской католической деспотией. Во время Исключительного кризиса отождествление «абсолютной власти и тирании» было подкреплено авторитетом Локка, непримиримым критиком французского «рабства». 4Политика Якова II, совпавшая с отменой Нантского эдикта Людовиком XIV, нанесла «абсолютизму» coup de grace. С этого момента в