Джон Каппер: Викинги Британии

Почетное место в передней части корабля принадлежало отборным воителям – по преимуществу берсеркам. Стоявшие на возвышении на носу корабля – на его единственной палубе – и открытые опасности, они рубили врагов и отражали удары прямо под знаменем своего предводителя. Однако и во всей остальной флотилии не оставалось места трусу. В ходе сражения корабли захватывались один за другим и очищались от людей; просить передышки, когда кровь викингов кипела, означало попусту тратить слова. Очистив корабль, захватчики перерубали канаты и предоставляли ему возможность плыть по воле течения куда угодно вместе с мертвыми и умирающими. Тем временем победители проникали на следующий в ряду корабль флотилии. Обычно захват начинался с боков, где располагались более слабые корабли; постепенно самое большое судно в центре оказывалось в окружении флотилии победителей. Считалось, что побежденной стороне повезло, если ей удавалось спасти треть своих кораблей.

Можно ли представить что-либо еще более непохожее на морские сражения средиземноморских военных галер? Никогда не предпринимались попытки идти на таран. Ближайшим аналогом тарана на носу был особым образом обшитый форштевень корабля одного из норвежских ярлов, давший судну уникальное имя Железнобородый. Однако даже столь причудливый корабль, каким был Железнобородый, в сражении был привязан к своему месту среди других кораблей и старался скорее проделать пробоину в непосредственно противостоящем ему судне противника, чем идти на таран.

В действиях отдельно взятого корабля, так же как и в битвах флотилий, огромную роль играло наличие дреков и абордажных крюков. Это можно проиллюстрировать одним эпизодом, повествующим об исландце по имени Гуннар, который пытался прорваться сквозь центр вражеской флотилии: «Гуннар поплыл вперед между кораблей. Тогда Вандиль схватил крюк, бросил его на корабль Гуннара и тотчас же притянул корабль к себе… Гуннар… не медля, вскочил на нос корабля Вандиля и тотчас же зарубил одного из противников насмерть». [1]

Можно опять же вспомнить сражение среди Оркнейских островов, произошедшее между ярлом Торфинном, имевшим пять кораблей, и шотландским царьком из Северного Бервика, располагавшим флотилией, превосходящей противника более чем в два раза. Вначале обе стороны связали свои корабли обычным способом. Торфинн расположил свой корабль носом в направлении судна шотландского короля; и первенство вскоре оказалось в руках оркнейцев. «Тогда шотландцы собрались все под мачтой королевского корабля, а ярл Торфинн соскочил с кормы на палубу и стал биться с большой отвагой. И когда король увидел, что число его людей на палубе редеет, он приказал им рубить канаты и плыть прочь. Тогда Торфинн и его люди бросили на палубу корабля конунга крюки, и Торфинн приказал поднять его знамя, понес его сам, а за ним устремилось множество людей». Проникая на шотландский корабль через нос, толпа захватчиков очистила его полностью от штевня до штевня.

Дреки использовались не только для того, чтобы подтянуть судно для абордажа, но также и для буксировки поврежденного судна союзника из окружения противника. Как только корабль начинал на полном ходу удаляться, он был уже в безопасности: преследование бегущих было у норманнов столь же редким, сколь и скоротечным явлением.

Подобного рода консерватизм в отношении методов ведения сражения, очевидно, имел место и на суше. Поле битвы для враждующих отрядов викингов выбиралось заранее в определенный период времени и размечалось ореховыми ветвями подобно футбольному полю. Самой своей атмосферой бой напоминал поединок. И все же дух взаимной подозрительности витал в воздухе во время многих таких формальных схваток. На это были вполне весомые основания: до тех пор, пока человек не задевал своих кровных родственников, он не навлекал на себя великого позора, даже нарушив клятву или не выполнив обязательство. Рассмотрим, например, сражение между оркнейским Сигурдом Могучим и шотландцем Мелбригди, из Росса, – Мелбригди Зубом, прозванным так за торчащий изо рта зуб.

Ярл Сигурд со своими оркнейцами высадился на северном берегу Шотландии и, разоряя страну, двигался со своим войском на юг до тех пор, пока Мелбригди не вызвал его на битву. Они договорились в условленное время в условленном месте сойтись в схватке, имея с собой не более сорока человек. Сигурд, однако, заявил своим, что не доверяет диотландцу, и предпочел не рисковать. На место встречи он прибыл во главе отряда в сорок лошадей, однако каждая везла на себе двух всадников. Мелбригди же, со своей стороны, сдержал слово. К тому времени, когда прибыл Сигурд, Мелбригди уже ожидал его, и вместе с ним было ровно сорок человек. Эта минута не была торжеством добродетели. Шотландцы, захваченные врасплох нападением отряда, вдвое превышающего их собственный, были перебиты все до одного. Сигурд же отрубил Мелбригди голову и забрал ее как своего рода сувенир. И все же последнее слово осталось за Мелбригди Зубом. Когда торжествующий Сигурд, привязав голову врага к подхвостникам на своем коне, удалялся с поля битвы, лошадь под ним дернулась и знаменитый зуб вонзился ему в ногу. «Нога распухла, и от этого Сигурд умер. Он погребен в кургане на берегу Эккьяля». [2]