Владимир Пичета: Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том II

Император Наполеон (Жерара)

Обеспечив содействие Александра в случае войны с Австрией, Наполеон мог приняться за испанские дела, неудачный ход которых подрывал авторитет и значение Наполеона. До благополучного решения испанских дел, всякая война в Европе сулила много недоразумений. Александр, в свою очередь, не был доволен результатами своей поездки. Его манил Восток, а военные действия на Дунае как нарочно шли очень медленно и приходилось ждать тех или других результатов только в очень отдаленном будущем. Отсюда нетерпение и подчас очень раздраженное состояние духа, которое сказывалось на отношениях к Наполеону в объяснении с ним по поводу Польши и ее восстановления. Наполеону было крайне необходимо поддерживать дружбу с Александром. Только при ее сохранении возможно разгромить Испанию, предостеречь Австрию от нападения и сохранить в целости континентальную систему. Наполеон по временам в грезах уже видел Англию экономически разоренной и просящей мира. На Коленкура возлагалась тяжелая и ответственная обязанность поддерживать дружбу, убаюкивая государя разными обманчивыми планами и заманчивыми обещаниями. Впрочем, Александр стал менее романтиком. Кое-чему жизнь успела его научить — вот почему он уже не увлекается, как раньше, совершенно неосуществимыми планами и предложениями. Дружбе Наполеона и Александра вскоре предстояло большое испытание: Петербург посетил прусский король с воинственной Луизой. Блестящий прием, оказанный в столице, служил прекрасным показателем настроения Александра и англо-русской партии. Приезд короля рассматривался, как акт враждебный Наполеону и Франции. С другой стороны, Наполеон хотел активного вмешательства России в австрийские дела. Александр отклоняется от такого категорического вмешательства, а разговоры с Шварценбергом только подстрекали Австрию к войне, так как Россия в ней не примет активного участия, хотя это и шло в разрез с статьями Эрфуртского трактата. Поэтому неудивительно, что Австрия, желая смыть кровью условия постыдного для нее Пресбургского мира, объявила войну Франции. Во время войны обнаружилось, насколько были мало действительны статьи Эрфуртского трактата. Александр уклонялся от активной помощи Наполеону и, выставив наблюдательный корпус в Галиции, запретил ему действовать активно. Главнокомандующий так и поступал: он не только был молчаливым свидетелем восстания поляков против австрийцев, но даже пытался иногда парализовать успехи польского оружия под начальством Понятовского. Такое поведение России всецело приходится ставить в связь с польским вопросом. Александр боялся распространения восстания из Галиции в соседние русские области. Проснулось старое скрытое недоверие к Наполеону — отсюда естественное желание ослабить победоносное шествие Наполеона. Чувствовалось, что, несмотря на все красноречивые заявления Александра, союз переживает кризис и что недалеко время его полного распадения. Но Наполеон сам справился с австрийцами, хотя и не без усилий. Ваграм решил судьбу кампании, и австрийцы вступили в переговоры. Ваграмское сражение поразило всех русских и самого Александра. Очевидно, Наполеон еще не так слаб, с ним надо считаться, и Александр опять поворачивается в сторону Наполеона, с заявлениями о своей дружбе. В самом деле, Александр инстинктивно боялся, как бы при заключении мира с австрийцами не поднялся польский вопрос. Переговоры шли медленно. Россия не была представлена на конгрессе, хотя и была приглашена. Александр предпочел остаться свидетелем переговоров, незаметно оказывая на них свое влияние, но в то же время занятая позиция позволила сказать красивую фразу, которые так любил произносить государь: «Я, — говорит он Коленкуру, — вручаю интересы моей империи союзнику моему императору Наполеону и совершенно полагаюсь на его решение. Император Наполеон держит в своих руках судьбу Австрии: мое личное желание, чтобы Франция ограничила военные силы государства, а не раздробляла его; впрочем, я ограничиваюсь здесь только выражением моего желания… Я выскажусь прямо относительно только одного вопроса, в котором ничто не может поколебать меня: я буду против всякой меры, которая поведет к восстановлению Польши. Я не могу пожертвовать своей привязанности к императору Наполеону интересом и безопасностью своей империи. Пусть император даст мне по этому делу удовлетворительный ответ и он может на меня положиться. Он говорит, что мир велик, можно уладиться; император Наполеон ошибается, если дело идет о восстановлении Польши: в этом случае мир не так велик, чтобы оба мы могли уладиться, ибо я ничего не хочу для себя». Когда шли переговоры, выяснилось, что Наполеон не желал бы обратно возвратить Галицию Австрии, жители которой с оружием в руках восстали против нее. Если этот вопрос был бы решен в положительном смысле, то Галиция была бы присоединена к Варшавскому герцогству, а это шаг к восстановлению Польши; конечно, подобный план не мог быть принят Александром. В беседе с Коленкуром, предложившим отдать ее одному из австрийских эрцгерцогов, в крайнем случае разделить между Россией и герцогством — в таком случае — «герцогство получит малую долю, а я — большую, ибо я не могу и не хочу согласиться ни на что, что бы могло дать надежду породить даже идею восстановления Польши. Россия действовала сообща с вами — она имеет право рассчитывать на общие выгоды с вами. Затянем союз против Англии и заботливо удалим все, что может нас разъединить, не делая ничего, что бы могло вести к восстановлению Польши. На этом держится мир морской и мир континентальный». Ультиматум Александра не произвел на Наполеона надлежащего впечатления, а переговоры шли вообще очень медленно: австрийские уполномоченные не соглашались на требования Наполеона. В тяжелую минуту для Наполеона письмо Александра австрийскому императору сыграло решающую роль: австрийцы соглашались на условия Наполеона, но вмешательство Александра не изменило судьбы Галиции: Россия получила только восточную часть с 400.000 жителей. Варшавское герцогство — Западную Галицию и округи Кракова и Замостья с 1.500.000 т. жит. По Венскому миру Австрия лишилась огромной территории с народонаселением в 3.700.000 душ. Венский трактат сильно отразился на отношениях Франции и России. Оба союзника отныне не доверяют друг другу, прекрасно видя близость разрыва. Поэтому если Наполеон желал рассердить Александра, то немедленно выдвигал мысль о восстановлении Польши, а Александр, наоборот, условием сохранения союза с Наполеоном ставил категорическое письменное заявление, что Польша никогда не будет восстановлена. Вокруг последней и завязывался узел международных отношений.