Валерий Шамбаров - Агенты Берии в руководстве гестапо

В Прибалтике было много прогермански ориентированных граждан и организаций, пропитанных нацистской агентурой. Она подыграла советской разведке, помогая оказывать давление на местных политиков и общественных деятелей, распространять слухи и «революционизировать» народ. Конечно, не бескорыстно. При этом немцы постарались под видом «активистов» протолкнуть своих агентов на те или иные посты в будущих советских республиках. Русские в долгу не оставались, внедряя разведчиков в массу репатриантов, едущих в Германию. Но даже и аресты выявленных обеими сторонами шпионов отношений между двумя державами не испортили. Уж такая работа, и в спецслужбах это прекрасно понимали. А кто попался — что ж, сам виноват, все равно теперь не вернешь…

Да, уж такая специфика. С одной стороны, СССР и Германия старались всемерно укрепить складывающиеся отношения. С другой — использовали сближение в собственных целях. Немцы через едущие в Москву торговые и промышленные делегации, через отданные территории Западной Украины, Западной Белоруссии и Прибалтики пытались создавать в Советском Союзе новые резидентуры и сети. А курирующий стратегическую разведку Берия и подконтрольные ему службы ИНО НКВД и ГРУ РККА спешно восстанавливали разваленную разведку в Центральной и Западной Европе.

После заключения советско-германского пакта в Берлин был направлен новый полпред А. Кобулов, ставленник Берии. И в состав посольства был включен один из лучших разведчиков А. Коротков. Он сумел заново наладить оборвавшиеся контакты с группами Шульце-Бойзена и Харнака. А гауптштурмфюрер Леман-«Брайтенбах» сам напомнил о себе. При реорганизации РСХА он попал в управление Мюллера, в группу контрразведки IVE (в подгруппу IVE2, занимавшуюся противодействием экономическому шпионажу). И подбросил письмо в советское полпредство. Коротков снесся с Москвой, получив подтверждение существования и характеристику «Брайтенбаха». Организовал конспиративную встречу. И Леман включился в активную деятельность. На связи с ним стал работать резидент Б. Н. Журавлев, и Леман передавал информацию высочайшего класса, которая составила 14 томов в архивах Лубянки. Были восстановлены контакты и с другими агентами, действовавшими в Германии.

Но попытка создать в Берлине еще одну нелегальную резидентуру кончилась провалом. Для этого в потоке прибалтийских репатриантов были направлены Мария, Эгон и Вильгельм Фитингоф (они же Мария Шульц, Эгон Альтманн и Вильгельм Оберрайтер), от них требовалось купить недорогой отель, который и станет «крышей» советской разведки. Подвел их чрезмерный «темперамент» руководительницы, Марии. По легенде она значилась женой «старшего брата», Эгона, но сожительствовала с обоими. И когда Вильгельм по дороге в Германию завязал роман с немкой-попутчицей, грубо разорвала их отношения. Попутчица в порыве ревности заложила странную тройку, где «жена» спит с обоими «братьями». Вильгельма взяли, он раскололся. Следом арестовали Марию с Эгоном.

Однако и план гестапо через перевербованного Вильгельма подурачить русских и выйти на других агентов потерпел неудачу. Чтобы скрыть арест, объявили, будто Марию скрутил приступ аппендицита, под ее именем в больницу Роберта Коха положили сотрудницу контрразведки. Для чего пришлось хотя бы в минимальном объеме проинформировать двух докторов. Но один из них, старший врач больницы, состоял в группе Шульце-Бойзена, да и Леман позаботился предупредить Центр. Мария, не сказавшая в гестапо ни слова, была казнена. Эгон, сломавшийся на допросах, получил помилование и был заключен в концлагерь. А Вильгельм стал мелким агентом-провокатором гестапо в оккупированных странах.

Начавшаяся в Европе война вносила свои коррективы в работу по реставрации разведывательных сетей. Советским спецслужбам приходилось спешить, идти на вынужденные меры, что порой оборачивалось просчетами, ошибками. Иногда приходилось допускать и грубые нарушения конспирации — другого выхода не оставалось. Фирма «Форин экселент тренчкоатс компани», созданная в Брюсселе Леопольдом Трейдером, с началом войны приказала долго жить — попросту вылетела в трубу, поскольку границы закрылись или стали фронтами, морские перевозки нарушились и экспортная торговля одеждой стала невозможной. Прервалась связь с группами в скандинавских странах — и Центр переподчинил их резидентуре в Стокгольме. Вдобавок самого Треппера взяла «под колпак» бельгийская полиция. Как уже отмечалось, для быстрого развертывания организации он воспользовался помощью местной компартии. Полиция не могла не знать, что компартия так или иначе связана с СССР. А СССР в данный период стал фактическим союзником Германии. То есть потенциальным противником Бельгии.