Валерий Шамбаров - Агенты Берии в руководстве гестапо

Внешняя разведка СД и абвер к лету 1943 г. предприняли новые усилия по налаживанию связей с Западом. Шелленберг предпринял поездку в Турцию и через посла в Анкаре фон Папена вентилировал вопрос, не может ли он использовать прежние связи в Ватикане? Папен, очевидно, тоже не доверял этой лисе и ушел в сторону от ответа. Дескать, во внешней политике наломали уже столько дров, что трудно что-либо предпринять. А Канарис стал действовать через своего итальянского коллегу, начальника разведки генерала Аме. Начальник генштаба Италии маршал Бадольо контакты с англичанами и американцами уже установил, подспудно готовя почву для выхода своей страны из войны. А Аме при поддержке Канариса водил за нос Германию. Хотя военная разведка доносила о готовящейся измене итальянцев, адмирал этим сведениям ходу не давал, докладывал Кейтелю совершенно обратное.

Разведка СД представляла куда более тревожную информацию. Гитлер обратил внимание на диаметральное расхождение. И Кейтель, чтобы подтвердить репутацию своего ведомства, послал Канариса в Италию для встречи с Аме. Выяснить на месте действительное положение дел, а заодно повлиять на итальянцев, чтобы поддержать их верность союзу. Конечно, адмирал в командировку поехал с радостью. Но обсуждалось не поддержание верности, а меры, которые надо предпринять, чтобы Германия не смогла помешать Италии «сменить ориентацию». Что могло потом подтолкнуть аналогичные процессы и в рейхе.

Шелленберг о содержании переговоров узнал. Шофер Аме, исполнявший и обязанности домашнего слуги, был гомосексуалистом. А его любовник являлся агентом СД. И хотя Шелленберг сам занимался закулисной дипломатией в аналогичном направлении, а в мемуарах изобразил себя искренним другом Канариса, он, получив доказательства измены адмирала, тут же составил на него исчерпывающее досье и представил Гиммлеру. Который сказал: «Оставьте досье у меня, при случае я ознакомлю с ним фюрера». И… положил под сукно. Дело в том, что он сам уже колебался между верностью и изменой. Данных о заговорщиках к нему стекалось много, из гестапо, например, представили подробный отчет о встрече, происходившей у отставного фельдмаршала Бека. Но рейхсфюрер СС прикидывал: чья возьмет? Вдруг оппозиция окажется сильнее Гитлера? Вдруг это внесет изменения в международную расстановку сил? Наконец, он знал и то, что в определенных кругах заговорщиков в качестве лучшей кандидатуры на пост главы государства называют… самого Гиммлера.

Любопытно отметить, что в это же время, в июне 1943 г., Рим посетил и Мюллер. Официальной причиной его визита было выяснить у итальянской тайной полиции, почему в их стране до сих пор не решается «еврейский вопрос»? Во взрывоопасной обстановке, которая сложилась в Италии, это было, по меньшей мере, глупо. Государство Муссолини и без того бурлило и разваливалось по швам, чтобы добавить масла в огонь — неизбежное возмущение при арестах и вывозе в концлагеря евреев. Подобную командировку шефу гестапо мог разрешить и одобрить только тупой и прямолинейный Кальтенбруннер. Какова же была истинная цель Мюллера, нам остается только гадать. Она могла быть именно провокационной. Требованием крутых мер подтолкнуть итальянцев к обратному. Могла быть и иной. Не исключено, что Мюллер создавал в Италии собственную агентуру и отлаживал с ней запасные каналы связи в ожидании грядущих там перемен. Или… его поездка была связана с визитом Канариса и деятельностью Шелленберга — шеф гестапо мог по своим каналам разнюхивать истинную подоплеку данных мероприятий.

5 июля на советско-германском фронте загрохотало невиданное по размаху сражение на Курской дуге. И очень быстро стало ясно, что все надежды фюрера и ОКВ строились на песке. Если прежде германские генералы демонстрировали великолепное оперативное искусство и благодаря этому побеждали, а советское командование противопоставляло им только вынужденные и навязанные противником меры, то теперь русские военачальники проявили не менее высокое искусство. Оно, собственно, не взялось «ниоткуда». Но ведь для действий по принципам военного искусства требуются соответствующие силы и средства. Советское командование их уже имело. Оно как следует подготовилось к операции. Другими были и духовный настрой, и выучка бойцов. Поэтому двойной перевес советских войск и техники, обеспеченный на Курской дуге, стал не «мертвым грузом», мишенями для снарядов и толпами пленных, как в июне 1941 г., а обернулся гибелью для нападающих.