Валерий Шамбаров - Агенты Берии в руководстве гестапо

Да и вообще псевдонимы были условными. Осталось неизвестным даже то, скрывались ли за ними физические лица или группы людей. Те же самые информаторы снабжали Реслера сведениями и раньше — для швейцарцев и англичан. А получили псевдонимы, когда он стал сотрудничать с Радо. Передаваемые материалы он снабжал пометками «из ОКВ», «из ВВС», «из МИД», и именно по этим пометкам была введена классификация, их заменяли псевдонимами. Из ОКВ — «Вертер» (по созвучию с вермахтом), из штаба люфтваффе — «Тедди», из управления связи — «Ольга», из швейцарского генштаба — «Анна».

Успешно действовала и советская контрразведка. Шелленберг горделиво сообщает в своих мемуарах, что германским спецслужбам удалось завербовать «двух офицеров в штабе маршала Рокоссовского». Что ж, эта история известна. «Офицеры в штабе маршала Рокоссовского» были агентами НКГБ, от всей души водившими немцев за нос. В частности, они тоже были причастны к забросу дезинформации в период Сталинградского сражения.

А русская разведка разворачивала работу и на других направлениях. Так, осенью 1942 г. во Франции была создана группа «Мориса», независимая от организации Треппера. Что косвенно свидетельствует — в Москве о провалах знали и готовили резервную сеть. Еще одним свидетельством является приказ, посланный в Швейцарию для «Сиси»: сменить шифр — после того, как на нее вышел Ресслер, и Центр проверил истинность поставляемой им информации.

Правда, тут вышла накладка. Видимо, уровень и возможности германских служб радиоперехвата были советским руководством недооценены. Указание о новом шифре— книга «Буря над домом», издательство Эбере, 471-я страница, было передено прежним шифром. И прочитано. Как писал контрразведчик абвера Флике, «радиограмма представляла собой сенсацию: впервые узнали название книги-ключа, которая давала возможность читать все радиограммы, зашифрованные с помощью этой книги».

Гестапо тем временем усиленно разворачивало игру по планам операции «Медведь». Как уже отмечалось, Мюллер еще с лета оттеснял «конкурентов» и постепенно прибрал операцию из совместного ведения в собственные руки. Под предлогом крайней секретности радиослужба абвера была практически отстранена от дела. Ее функции перехватила гестаповская зондеркоманда «Функшпиль», специально созданная для радиоигры и подчиненная руководству команды «Роте капелле». Абверовцев знакомили с материалами сугубо в части касающейся — когда что-то требовалось от них. Доходило до обид: капитан Пипе, первым добившийся успеха в пеленгации, жаловался начальству, что его больше не допускают к расследованию. Местное парижское гестапо во главе со штурмбаннфюрером СС Бемельбургом, которому принадлежала главная заслуга в выслеживании и арестах разведчиков, также было оттерто в сторону. Сотрудники зондеркоманды «Роте капелле» деликатно подсказали узникам, что в присутствии Бемельбурга не стоит разглашать какие-либо сведения.

А когда из Берлина прибыла группа следователей, чтобы допросить соратников Треппера об их связях с группой Радо в Швейцарии, Берг счел нужным пояснить арестованным, что этим следователям вовсе не обязательно выкладывать имеющуюся информацию — поскольку они из службы Шелленберга. В прошлой главе указывалось, что гестапо тоже интересовалось швейцарской группой, но помогать разведке СД отнюдь не намеревалось.

Впрочем, в деятельности зондеркоманды «Роте капелле» секретность была доведена вообще до абсолюта. Арестованных разведчиков даже не регистрировали в тюрьмах, а надзиратели и тюремное начальство не то что не имели права общаться с ними, а даже видеть их лица. Их приводили в камеры и уводили, надев на головы специальные мешки. Ну а как же иначе — малейшая утечка информации могла сорвать «функшпиль»! Но для перевербованных радистов и руководителей создавали льготные условия. Размещали в удобных охраняемых особняках, обеспечивали хорошее питание, демонстрировали гуманное и уважительное отношение. И подъезжали тонко. Трепперу после ареста Гиринг заявил, что в Германии есть влиятельные лица, желающие заключить с СССР сепаратный мир. Поэтому, дескать, радиоигра вовсе не будет направлена во вред России, а станет инструментом для наведения контактов и установления доверия между сторонами. Сперва пойдет сугубо правдивая информация, а когда Центр поверит в искренность и дружелюбие людей, ведущих игру, последуют более серьезные предложения.