Валерий Шамбаров - Агенты Берии в руководстве гестапо

Вооруженные силы СССР достигали 5 млн. Это, опять же, общая цифра. Из них 800 тыс. были призваны лишь в начале июня и оставались совершенно необученными новобранцами. Количество танков в Красной Армии достигало 10 тыс., самолетов — 17 тыс., артиллерии — 67 тыс. стволов. К началу войны в западных округах было сосредоточено 2,9 млн. бойцов, 1800 средних и тяжелых танков (из них 1200 новых образцов) — плюс 3–4 тыс. легких танков, танкеток и броневиков устарелых конструкций. На западе было сосредоточено до 40 тыс. орудий и минометов, 1540 новых самолетов и до 5 тыс. — старых образцов.

Как видим, изначально подавляющего преимущества Германия не имела, технического тоже. Потому что в составе ее танковых войск, кроме средних танков T-III и T-IV, было еще много легких машин T-II, использовались даже трофейные танки, французские и английские (хотя позже новая техника поступала непрерывно, в 1941 г. германская промышленность выпустила 5,5 тыс. танков). Германская артиллерия значительно уступала советской не только по количеству, но и по качеству, она тоже была в значительной мере трофейной, разносистемной и разнокалиберной. Не было у немцев и безусловного авиационного превосходства. Но сказались другие факторы.

Первый — всеобщая воинская обязанность была введена в СССР лишь в сентябре 1939 г. До этого существовала та самая система, которая внедряется в России сейчас: смешанная, из кадровых частей и территориальных — практически небоеспособных, это были «пиджаки»-запасники, которых периодически призывали на сборы. После перехода на воинскую повинность накопить подготовленный и обученный резерв к лету 1941 г. армия еще не успели, а строевые части наполовину состояли из солдат первого года службы и новобранцев. И почти вся армия была «не обстрелянной». А это — очень большое отличие от опытных солдат, хотя бы один раз добывавших в бою и уже преодолевших неизбежное в таких случаях состояние первого шока.

Второй фактор — война застала Красную Армию в состоянии перевооружения. Старая техника уже выработала ресурс, была снята с производства, запчасти к ней не выпускались, а новую экипажи освоить еще не успели, только-только начали переучиваться летать на новых самолетах и водить новые танки.

Третий — Сталин и Генштаб допустили грубую стратегическую ошибку, считая, что на Москву Гитлер идти не рискнет, а, как было в 1918 г., захочет отхватить богатую продовольственными, сырьевыми и промышленными ресурсами Украину. Поэтому львиная доля сил была сосредоточена не на центральном, а на южном направлении.

Четвертый — разрешение на упоминавшееся ранее выдвижение к границам дополнительных контингентов Сталин дал только в мае 1941 г. В результате оно осуществлялось в конце мая и начале июня. Получилось, что треть войск западных округов только-только прибыла на места новой дислокации, не успела осмотреться и освоиться с новым для них театром действий и занималась собственным устройством и расквартированием.

Пятый — оценивать мощь и боеспособность войск только по количеству пушек и танков в общем-то некорректно. При этом упускаются из внимания «мелочи», имеющие в войне не меньшее значение. Например, Красная Армия в 1941 г. не была моторизована. Автотранспорта она имела крайне мало. Танки-то строились, а обычными грузовиками обеспечить ее не успели, это оставлялось на потом. Считалось, что по мобилизации к армии перейдет автотранспорт гражданских организаций. Но своевременной мобилизации объявлено не было! А потом этот транспорт был стихийно или направленно задействован под эвакуацию. И войска лишились возможности подвозить куда надо боеприпасы и горючее, быстро перебрасывать на нужные участки пехоту и пушки…

Очень туго было в Красной Армии и со средствами связи. Это была еще одна серьезнейшая стратегическая ошибка. Не только для разведчиков, но и в войсках возможности радио недооценивались, а опасность перехвата радиограмм преувеличивалась (по опыту Первой мировой). В июне 1941 г. в армии действовали инструкции, запрещавшие использование радиосвязи в боевой обстановке! Не говоря уж о полках, в дивизиях и корпусах не имелось мощных радиостанций. А радистов и шифровальщиков было крайне мало, и они были неопытными. Не хватало и простых полевых телефонов или проводов к ним. Не было собственных линий связи у командных пунктов фронтов и армий. Предполагалось, что в случае войны будут использованы линии Наркомата связи, то бишь обычная телефонная сеть. Которая сразу же была выведена из строя германской агентурой, диверсионными группами и авиацией… Осталось — узнавать обстановку и отдавать приказы через делегатов связи, что вело к задержкам, накладкам, ошибкам. И подобное положение стало выправляться лишь в 1942 г.