Филипп Александр - Королева Виктория

На следующий день Тино, зять Вики и наследник греческого трона, приехал вместе с Берти в Осборн: «Увы, новости, которые он привез мне о моей дорогой Вики, совсем не радостные». 26 августа она, верная своей привычке отмечать дни рождения и смерти своих близких, отмечала день рождения Альберта. Она писала своей старшей дочери, что среди всех этих свалившихся на нее горестей она помнит «тот чудесный день в Сен-Клу, нарядный проспект, украшенный флагами, императора, преподносящего папе великолепную картину, „Битву“ (Месонье), и императрицу с элегантной стрижкой…».

Она была в Бальморале, когда на нее свалилось новое несчастье. На сей раз ее внучка Тора Шлезвиг-Гольштейнская, заливаясь слезами, сообщила ей о том, что ее брат Кристиан, дорогой Крисл, подхватил в Претории дизентерию. Через три недели он должен был вернуться домой, доказав свою храбрость на полях сражений… В письмах он уже предвкушал радость встречи с друзьями, близкими и своими собаками. «Ленхен боготворила этого своего сына», — заметила Виктория, со слезами на глазах вспоминая юного принца, такого милого, такого услужливого. Крисл всегда с такой готовностью предлагал ей повезти ее кресло-каталку… От всего этого у нее пропал аппетит, она ничего не могла проглотить, кроме молочного супа: «Как это тяжело — сидеть за столом, будучи не в состоянии что-либо съесть». Чтобы заставить ее заснуть, ей стали давать «дуврский порошок», смесь опия с ипекакуаной.

Все эти смерти, все эти проблемы близких ей людей истощили ее энергию, которой еще год назад восхищалась «Таймс». Впрочем, своей придворной даме она как-то призналась: «После смерти принца-консорта я тоже хотела умереть, но сейчас хочу еще пожить и сделать все, что в моих силах, для своей страны и для тех, кого люблю». Написав мужу, что королева уже неоднократно повторяла ей эту фразу, Мари Малле поделилась с ним пришедшей ей в голову мыслью: «Я вдруг подумала, что она, видимо, просто боится того, что ее место на престоле займет принц Уэльский».

Конечно же она беспокоилась о будущем. Берти был несчастьем для Альберта и, возможно даже, причиной его смерти. В течение последних тридцати лет старший сын постоянно давал поводы для гнева и депрессий Виктории, для всех ее сожалений, всех угрызений совести, всех забот. Сколько же монархий рухнуло вокруг, и во Франции, и в Германии. Этим летом, к примеру, был убит итальянский король! Уверенная в том, что любая из венценосных особ может стать жертвой анархистского заговора, она теперь каждый раз дрожала от страха, когда кто-либо из ее детей или внуков отправлялся куда-нибудь на поезде.

На самом же деле принц Уэльский был не менее популярен в стране, чем она сама и гораздо популярнее, чем Альберт. Как и его благочестивый отец, он уделял много внимания строительству жилья для малоимущих. Его задор, веселый нрав и жизнелюбие помогали ему быстро находить общий язык с самыми разными людьми. Но королева упорно отказывалась признавать его достоинства.

Она призвала его к себе в Бальморальский замок вместе с Артуром. Лорда Уолсли следовало заменить на его посту главнокомандующего британскими войсками. Она желала, чтобы это место занял ее сын. Ей уже однажды отказали в его назначении, когда с этого поста ушел ее двоюродный брат Георг Кембриджский. Но сейчас она настаивала на исполнении своей воли. Если во главе ее армии встанет Артур, то корона будет застрахована от катастрофы. Но Солсбери был целиком занят проведением избирательной кампании. А лорд Робертс, победитель буров, пользовался такой огромной популярностью! Его, а не Артура, назначили главнокомандующим. «Сегодня был мрачный и грустный день», — записала королева в своем дневнике 6 ноября, перед своим отъездом из Шотландии.

На сей раз «благословенный» отдых в Бальморале не пошел ей на пользу. Она так похудела, что в Виндзоре ее портнихам пришлось ушивать все ее черные платья. Через неделю после ее возвращения ее врач, доктор Рид, поделился с принцем Уэльским своей тревогой по поводу ее состояния. Но она не желала дряхлеть. Пока жива она, жива и монархия! Она приняла делегацию ирландских монахинь, которые под бомбами в осажденном Мафекинге ухаживали за ранеными, а в конце месяца нашла в себе силы, чтобы провести смотр Первого лейб-гвардейского полка, вернувшегося из Кейптауна. И даже почтила своим присутствием обед, устроенный для офицеров. Не собиралась она отказываться и от своих ежедневных прогулок, даже если и засыпала во время них под своими многочисленными пледами.