Array Array - Чешские Легионы в Сибири (Чешское предательство)

Предисловие к немецкому изданию

Профессор Кельнского университета д-р истории М. Шпан

Генерал-лейтенант Сахаров попросил меня написать несколько слов к его книге «Чешские легионы в Сибири». Охотно я исполняю это почётное для меня желание.

Politisches Kolleg выпускает в ряд своих книг – этот труд, в котором события изображаются не только очевидцем, но лицом, стоявшим тогда на руководящем посту. Со страниц этого труда звучит обвинение русского патриота, лично пережившего как его собственные усилия, усилия его старых товарищей и многих тысяч соотечественников были уничтожены фальшивыми и лживыми друзьями, - их равнодушием, их эгоизмом, и их предательством. Генерал-лейтенант не считает себя призванным к научно-историческому труду, с присваиванием и обработкой всех данных. Но ни один историк по профессии не мог бы яснее обрисовать, из-за чего именно разыгрались заключительные события мировой войны в 1918-1920 г.г. Мы немцы, к тому времени уже измученные и истощённые, почти не имели представления о тех событиях, которые вдобавок, имели местом своего действия совершенно незнакомые нам края.

Из школы вынесли мы, за редкими исключениями, очень несовершенное представление о пространствах, которые в течение 250 лет были соединены царями под скипетром в одно государство. Для нас – Урал разделял Европу от Азии; сообразно этому – на запад от него лежала Россия, по другую сторону - Сибирь. И вот в ряде картин, которые перед нами разворачивает книга Сахарова, мы видим пространства единого русского государства, видим их так отчётливо и ясно, до самой глубины, до границ поля зрения. В середине перед нами вырисовывается ядро государства – от Волги до Байкала, От Казани до Иркутска. Уфа и Екатеринбург, Тобол, Омск и Красноярск – встают в нашем сознании, как центральные пункты этого района. Перед нами расстилается европейская часть, то, что мы до сих пор принимали за понятие Россия, - лишь только как передняя часть страны. За ядром её, к Тихому океану уходит восточная часть государства. Эта область простирается от Читы до Владивостока и переплетена с восточноазиатской жизнью едва ли менее глубоко, чем Китай и Япония, - подобно тому, как в передней части России, на протяжении от Петербурга до Одессы, до войны интересы восточно-европейского мира были прочно связаны с Пруссией и Австрией. Книга генерал-лейтенанта Сахарова заслуживает внимательного отношения уже из-за одного того, чтобы охватить взором необъятные пространства, принявшие здесь формы.

А к этому прибавляется ещё глубокий по содержанию и захватывающий рассказ. Рассказ о самоуничтожении панславизма. С помощью его Западу удалось сделать последний и самый опасный натиск на русский мир 18-го и 19-го столетий, утверждённый за время с Петра I до Николая I на прочном основании великодержавности. Цари относились к панславизму с внутренним отрицанием, но не нашли сил для открытой борьбы против него. С наибольшей страстностью проводили это движение перед мировой войной чехи. Так появился на русской территории и Масарык весной 1917 года, непосредственно после революции. Он этот духовный проводник чешской идеи, прибыл тогда в Россию подобно победителю, чтобы целый год, до весны 1918 года, играть там роль стряпчего Западной Европы. И благодаря ему Запад получил в свои руки, - в виде трёх чешских дивизий, образованных в России по приказу чешского национального совета из Парижа, - орудие, которое давало ему огромное влияние на дальнейший ход русской революции, а вместе с тем на войну до её конца.

В первые месяцы 1918 года большевикам удалось захватить власть только внутри и на севере Европейской России. Да и там им приходилось иметь дело с восстаниями крестьян. Поэтому вполне понятно, что среди русских национальных кругов в то время появилась надежда сбросить власть большевиков с помощью чешского корпуса. Чехи тогда находились на пути к Владивостоку. Известие о том, что они повернули на Запад и в июле-августе дошли снова до Казани, было встречено русским народом с восторгом. Но чешское наступление на Волгу имело единственной целью давление на немецкое командование, чтобы принудить его оставить на восточном фронте возможно большие военные силы. Этим надеялись увеличить шансы Фоша на победу на западном фронте. А как только средне-европейские страны перестали внушать страх – чешские легионы были обращены на то, чтобы помешать адмиралу Колчаку в его работе по восстановлению России. Дважды поднималась Россия в 1919 году наступлением на большевизм, но оба раза была вынуждена отступить. Первый раз за Тобол, вторично – за Байкал. Чехи не только не подали русским помощи, но они помешали и подаче русских резервов по Сибирской железной дороге. Они не остановились потом и перед открытой игрой с большевиками. Отступая с фронта, чехи ограбили несчастное русское население, и их единственной заботой стало, - независимо от того, наступали ли русские, или были в отступлении, - увезти награбленное на восток. Это имущество или продавалось чехам по пути к Владивостоку русскими же, или отправлялось в Европу. Чехи заявили, что будут выполнять приказы только француза Жанена, назначенного командовать теми войсками, которые западные державы и Япония направили в Сибирь. Политически же они придерживались сторонников Керенского, с которым Масарык установил связь ещё весной 1917 года. В конце августа 1918 г. офицерский корпус белой армии пришёл к необходимости образования единой русской власти, чтобы дальнейшие военные мероприятия не разбивались политическим разбродом. Под давлением и угрозами чехов, правительство это было образованно в своём большинстве социал-революционное и с социалистом-революционером во главе. ещё в начале войны социал-революционеры сумели проникнуть в учреждения общественного хозяйствования, откуда внедрились и в органы местного самоуправления. Будучи вытеснены большевиками из Петербурга и Москвы, они обосновались восточнее Волги до Владивостока. Провозглашение Колчака в ноябре 1918 года верховным правителем России положило скорый конец социалистическому правительству, но власть Колчака не смогла глубоко проникнуть в толщу страны; там продолжали хозяйничать эсеры в союзе с чехами.