Array Array - Чешские Легионы в Сибири (Чешское предательство)

Масарык по приезде в Россию связался, во-первых, со всеми «вождями» революции, которые, по его собственному свидетельству, были ему очень близки, а далее он поступил всецело в распоряжение французской миссии в России. В своей книге Масарык роняет характерную фразу [9]: «Мы (т. е. чехословацкий корпус). были автономной армией, но в то же время были и составной частью французской армии, мы зависели в денежном отношении от Франции и от Антанты.»

Чехословацкий корпус осенью 1917 года сосредотачивается на Украине. Сначала чехи ведут переговоры с украинским правительством, но потом делают вольт, и Масарык самолично договаривается с большевицким главнокомандующими Муравьевым [10], причём между ними устанавливается известная близость. Масарык допускает в чешские полки большевицких агитаторов, результатом чего происходить вполне понятная частичная большевизация чехов.

Почти целый год пробыл отец чешской интриги в России, посетив Петербург, Москву, Киев и Владивосток. Масарык входил в связь со всеми кругами, но, как сам он заявляет с гордостью, он отклонил предложение о сотрудничества с генералами Алексеевым [11]и Корниловым [12], начинавшими тогда отечественную работу именно на слишком широком демократическом базисе и на принципе «верности союзникам», которая чуть не превосходила даже верность самой России. Зато Масарык прочно связался с левым русским лагерем; помимо Муравьева, им были укреплены его отношения с рядом революционных деятелей полубольшевицкого типа. Одновременно в национальный чешский совет в России были набраны левые, ультра-социалистические люди из военнопленных. Чехословацкий корпус был предоставлен для углубления русской революции. Для чего это было нужно, — увидим из следующих глав. За своё почти годичное пребывание в России (с мая 1917 по 1 апреля 1918) Масарык провел лишь следующие мероприятия: чехословацкие военнопленные были им переименованы в «легионеров»; впервые это имя появляется в России. Затем эти легионеры были им распропагандированы, — все силы направить на создание своего нового государства, не стесняясь никакими моральными нормами; чтобы это было легче, Масарык заранее пел своим «ребятам» восхваления. Русские офицеры были им постепенно удалены с командных постов.

Все усилия чехов были теперь направлены на то, чтобы уехать из России и переброситься на западный фронт во Францию. Самым коротким направлением было на Архангельск и Мурманск и затем морем во Францию. Но, как откровенно признается Масарык [13], от этого пути отказались из-за страха перед немецкими подводными лодками. Был выбран путь через всю Россию к Тихому океану, на что от большевиков было получено согласие. Весною 1918 г. чехословацкий корпус был погружен в вагоны и растянулся по всему Великому Сибирскому пути, от Пензы до Владивостока.

Германское и австро-венгерское правительства потребовали от советов во исполнение Брест-Литовского мирного договора разоружение этих военнопленных и обратного заключения их в концентрационные лагери, очевидно с тем, чтобы затем они были возвращены на родину уже не как «легионеры», а как солдаты-изменники и дезертиры. Большевики предъявили в мае 1918 года чехословацкому корпусу ультиматум, требуя сдачи русского оружия.

Моральное состояние чешских воинских частей было в то время очень низкое. После русской революции чешский национальный совет получил разрешение производить формирование из лагерей военнопленных; это-то и привело к разворачиванию небольшой бригады в армейский корпус. Увеличение в количестве повлекло за собой колоссальное ухудшение в качестве. Ряды бойцов наполнились людьми, желавшими только уйти из-за колючей проволоки концентрационного лагеря, бывшими дезертирами, изменниками знамени и присяге.

На офицерские должности, включая даже и высшие командные, были подготовлены чешским национальным комитетом, — на замену русских офицеров, — свои из солдата. Они подбирались не по отличиям, не по высоким качествам, а исключительно по преданности национальному совету и по готовности следовать его «революционной морали». Так появились новые чешские генералы и полковники. Из них только один Чечек был ранее младшим офицером австро-венгерской армии; Гайда обладали стажем фармацевта, Сыровой — коммивояжера и т. д.

Часть чешских эшелонов послушно сдала большевикам пушки, пулемёты и винтовки. Но русские офицеры, остававшиеся тогда ещё в штабах и на некоторых командных постах и носившие даже чешскую форму, собрали около себя крепких людей и решили оружие сохранить, отказавшись подчиниться ультиматуму. Эти люди понимали, что безоружные они будут игрушкой в руках советской власти, и решили пробиваться на восток силой.