Николай Никитин - Северная Аврора

"Но отказ от неприкрытой интервенции диктовался не только этим обстоятельством. Он объясняется еще тем, что в ходе борьбы наметилась новая комбинация, новая, прикрытая форма вооруженного вмешательства, правда, более сложная, чем открытое вмешательство, но зато более "удобная" для "Цивилизованной" и "гуманной" Антанты". "...К чему "опасная" для империализма открытая интервенция, требующая к тому же больших жертв, раз есть возможность организовать прикрытую национальным флагом и "совершенно безопасную" интервенцию за чужой счет, за счет "малых" народов?.."

Черчилль читал долго, как будто не веря собственным глазам. Затем он нервным жестом отложил листки в сторону. Мэрфи показалось, что лицо патрона еще больше пожелтело. Рука, положившая газету на письменный стол, заметно дрогнула, как у шулера, уличенного в нечестной игре.

Мэрфи смотрел на Черчилля, как бы говоря всем своим видом: "Я вас предупреждал, этого следовало ожидать".

Некоторое время длилось молчание. Наконец, Черчилль не выдержал.

- Идите к черту! - закричал он своим каркающим голосом. - Вы обожаете приносить новости, от которых скрипят нервы. Не мешайте мне!..

Андрей Латкин и Матвей Жемчужный уже месяц находились в архангельской тюрьме. Вначале их почти каждый день допрашивали, грозили расстрелом, били, сажали в карцер. Но оба они в один голос утверждали, что никакой группы Егорова на Мудьюге не существовало.

Жизнь в тюрьме была ужасной. Повторялось все то, что было на Мудьюге, голод, неожиданные вызовы на допрос, избиения, расстрелы.

...Когда вскрылась река, заключенных погнали на работы в порт. Люди замерзали в ледяной воде. Негде было ни обсушиться, ни обогреться. Заключенных по-прежнему морили голодом, и они так же, как на Мудьюге, умирали от цинги и тифа.

Однажды вечером надзиратель Истомин, родственник Дементия Силина, подошел к Жемчужному и, оглянувшись по сторонам, тихо сказал:

- Ну, Матвей, директива тебе от подпольного комитета... Вот записочка от Чеснокова. Завтра бежим. Я, ты и Латкин.

- Ты-то куда? - спросил Жемчужный. Надзиратель сердито махнул рукой.

- Куда - это ничья забота. Бегу потому, что сил больше нет, с души воротит. Ты вот что, слушай... Завтра будут посылать за цементом на левый берег. Я возьму тебя и Латкина. Понял?

- Понял.

- В пакгаузе у портовиков переоденемся. Там же получим документы. И сразу в поезд. Билеты нам будут уже куплены. Доедете до станции Тундра. У Тундры путевые работы идут. Пойдете к ремонтному мастеру Семенову, он вас примет... С ним условлено. А я поеду дальше. Все понял?

- Все.

- До завтра...

- Не боишься? - спросил Жемчужный у Андрея, рассказав ему о разговоре с надзирателем. - Может, провокация?

- Не думаю. И чего бояться? - усмехаясь, ответил Андрей. - Все равно нам нечего терять, Матюша.

...Побег сошел отлично. Портовые рабочие оттолкнули лодку, в которой скрылись беглецы, она поплыла по течению, и контрразведка потратила много времени на ее поиски. Найдя, наконец, пустую лодку, контрразведчики решили, что Истомин убит и выброшен в воду. Но где заключенные? Их долго искали в Архангельске и, конечно, не нашли.

Почти месяц Андрей и боцман работали землекопами. Боцман сбрил бороду и стал неузнаваем. Но и он и Андрей все-таки со страхом смотрели на каждого нового человека, появлявшегося в рабочем бараке. Когда всю партию рабочих перебросили к станции Обозерской, они почувствовали себя спокойнее и стали думать о переходе через линию фронта.

Но тут случилась беда, помешавшая им осуществить свою мысль. Однажды ночью - это было в конце мая - барак оцепили солдаты. Всех рабочих от двадцати до тридцати лет вызвали по списку, объявили им, что они призваны в армию, и под конвоем отправили в Архангельск. Довезя до Бакарицы, их высадили там и разместили в казармах. Миллер называл это "очередным набором".

Из казарм никого не выпускали, поэтому Жемчужный не мог связаться с архангельскими подпольщиками.

На вторую неделю пребывания в казармах молодой железнодорожный рабочий Степан Чистов, сосед Жемчужного по нарам, показал ему листовку:

- Жинка принесла! Почитай! Греков сказал, что мне нужно с тобой связаться...

"Товарищи, - говорилось в листовке, - вас загнали в миллеровские войска! Берите оружие... И переходите фронт... Красная Армия ждет вас..."

- Как считаешь, дело советуют?

- Дело, - хитро улыбаясь, ответил Жемчужный. - Выходит так, что Миллер не только нас мобилизовал, но еще и вооружит. Вот тут-то мы ему и покажем. Что ж, Степан, надо действовать. Придется нам с тобой начать. У меня люди найдутся. Ты тоже подбери надежных товарищей. Партия указывает нам, что делать... Вот с разговора об этих листовках и начнем.