Зураб Авалов - Присоединение Грузии к России

Ираклий на пути к Тифлису, куда он спешил присутствовать на коронации своего отца, подвергся нападению лезгин. Описывая триумфальную встречу Кахетинского царя, историк восклицает: «Нет, клянусь вам, никогда не видали подобного зрелища! Он сидел на темно-гнедом жеребце, опоясанный саблей в золотых ножнах, — нельзя было смотреть на него и не неметь от изумления. Гиацинты распускались, почки раскрывались на ветвях, издавая аромат мускуса; розы тянулись к нему — всякий спешил увидеть благородного героя, подобного кипарису, поздравить его, сказать приветственное слово. У дворца он сошел с коня; царь и царица вышли навстречу ему и нежно обняли этого сына, единственное их чадо». И т. д. Когда окончился обряд помазания и принесены были поздравления, началось традиционное пиршество, на котором «все совершалось согласно обычаям Карталинии; и каждый, как добрый грузин, старался превзойти других в радости и веселье — ведь сколько времени не было царя-христианина! как давно мы не видели царя помазанного и коронованного! Теперь, напротив, благость Божия послала нам царя — ученика Христова, непоколебимого в вере, — все, и великие, и малые возносили Богу благодарность».

Хроника Папуна Орбелиани, Hiet. mod. II, livr. 2, p. 101–106. Эти люди в XVIII столетии были сверстниками Владимира Мономаха. При таком запоздании конец Грузии был лишь вопросом времени.

Между прочим, сохранился фирман шаха Роха о возведении Теймураза в звание главнокомандующего Адербейджаном. Акты кав. арх. ком., т. I, с. 76. Но этот «шах», внук Надира, никогда не признавался государем Персии; он с самого же почти начала удалился в Хорасан, где и властвовал чуть не 50 лет. Фирман этот означает просьбу о поддержке.

Между Ираклием и Азад-ханом при заключении мира было условлено, что ни один из них не будет распространять власть на другую сторону Аракса. Это было в 1761 г. Ср. Watson, A history of Persia etc. p. 44. Picault, Histoire des ré volutions de Perse, p. 1810, т. II, c. 335.

Историк Ираклия, Оман Херхеудидзе сообщает, что Керим просил царя выдать ему Азад-хана и написал письмо, «полное любви и братской приязни», с уверением, что этим он заслужит «величайшую признательность со стороны Персии». Жизнь царя Ираклия, под 1760 г.

Вот что говорит сам Ираклий о своих отношениях к этому симпатичному правителю Персии: «Керим-хан… в Ширазе находится и с нами в дружбе состоит и оказывает, и мы тоже с нарочным извещаем его о дружбе». Грамоты etc., изд. проф. Цагарели, с. 437–438.

Соловьев. История России, т. 28, с. 13.

Грамоты и другие исторические документы XVIII столетия, относящиеся к Грузии. Т. I (1768–1774 гг.), № 1 и 2. На это пре-

Ib., с. II–III.

Ираклию благоприятствовало именно то обстоятельство, что престол шахов был не занят; это отлично сознавалось. Сам Ираклий в письме Панину от 24 авг. 1774 г. (Грамоты etc. № 186) говорит: «А как Персия не имеет шаха, то жил я с ханами не только в согласии и в покое, но по многим моим стараниям доведены

Один из таких искателей, сын Вахтанга, Паата, получивший образование в России и Англии, странствовал по Европе, побывал в Турции, жил некоторое время в Персии, при Кериме, затем в Грузии. Несколько князей карталинских, движимых отчасти мотивами личной злобы против Ираклия, отчасти же верных старой карталинской ветви Багратионов, составили заговор и предложили корону Паате. Заговорщики-легитимисты были приговорены к смертной казни собранием светских и духовных вельмож. Это было в 1766 г. См. извлечения из грузинских мемуаров, сделанные Броссе в Hist, moderne, II. livr, 2. p. 238. А также Description ographique de la gé orgie par Wakhoucht. Introduction III.

Грамоты etc., № 64.

Паче чаяния внешняя необеспеченность и шаткость царской власти внутри страны стояли в теснейшей взаимной связи. Так что, как уже говорено было, поддержка во внешних отношениях легко повлекла бы за собой упрочение власти и порядка. Интересы династические и национальные совпадали.

См., например, укоризненную грамоту Императрицы Ираклию от 9 июля 1770 г. (после распри его с Тотлебеном) и снисходительное письмо Панина, писанное тогда же. По воззрению Панина, генерал мог поступить с Ираклием «по всей строгости военных правил». Но, утешает он царя, «благополучна по крайней мере ваша судьба в том, что решить ее оставалось монархине великодушной и милосердной». Грамоты, № 58 и 57.